Никто его не долбанул. И не внезапный приступ милосердия нахлынул на крепышей. Была это элементарная опаска — произвел ЮК должное впечатление, произвел. Так называемая аура — не на-а-адо его сейчас трогать! Только в пределах допустимого. Он допустил, чтобы его обхлопали по бокам, чтобы влезли в нагрудный внутренний карман. Документики, гражданин! Притом обыскивали как-то осторожно, приговаривая полушепотом «Не бось! Не бось!» Не столько Колчина увещевали, сколько себя.
Паспорт и водительское удостоверение — в машине, в «бардачке» (вот и ладненько! а то неувязочка: Юрий Колчин? Ильяс Сатдретдинов? сличайте! сличайте!). Футляр-чехол с оставшимися сёрикенами. Ежели спецура, то от придирок он запросто избавится: поезжайте в «Строительные материалы» и там спросите, нет, вы поезжайте и спросите! Бумажник…
— Ого! — издал кто-то из крепышей.
Да уж. Материально ЮК для поездки в Питер обеспечился. Ну? Вы кто? Спецура или шпана?
Они рылись в бумажнике. Потом вдруг всё смолкло. Будто все четверо дематериализовались. Колчин даже повернул голову — незаметно, только чтоб краем глаза. Никто из четверых не дематериализовался. Были они тут, никуда не делись. Но — не дыша. Но — соляными столпами. Вооруженный крепыш вовсе утерял цель, направив ствол «Дрели» в небо, как в копеечку, — в этой же руке с пистолетом он держал-рассматривал колчинский бэдж с токийского чемпионата. Остальные тоже пялились в бэдж, заглядывая через плечо, норовя потрогать: дай-ка мне, дай-ка! отцепись!
Обычный бэдж, закатанный в пластик, с цветной колчинской фотографией:
’94 WORLD KOSHIKI KARATEDO
CHAMPIONSHIP
Kengo Or Juri Kolchin
Чувство боевой ситуации Колчину не изменило — и дало недвусмысленно понять: бой кончился. Иппон!
Не спецура, не бандиты. Серединка на половинку.
Бэдж, удостоверивающий сэнсея ЮК, не панацея от нападок спецуры ли, бандитов ли. Сказано в качестве вопроса в недавнем интервью: «…выражая почтение и признавая заслуги российских единоборцев. И в то же время на родине известность наших мастеров менее… м-м… чем в Японии. Как бы вы, Юрий Дмитриевич, прокомментировали…»
Он бы прокомментировал так, применяясь к ситуации на Дворцовой набережной: «Лучшая помощь — это когда не мешают!»
Для питерской спецуры, для питерских бандитов — он достаточно смутная фигура, да, что-то про такого слышали, сами не сталкивались, при встрече сразу в толк не взяли бы.
А вот для КОНКРЕТНОЙ серединки-на-половинку ЮК — это моментальный столбняк, руки по швам, поклон. ЮК для них — это ЮК! ТОТ САМЫЙ! Глава АОЗТ «Главное — здоровье» на видном месте фотографию имеет: «Сэмпаю от сэнсея». О, Колчин, о!
«Мы вернемся к вопросу», — посулил Вика Мыльников сэнсею Колчину. Вернулся. Своим путем. Пути пересеклись.
Вероятно, Вика Мыльников не стал допытываться у жены Галины Андреевны, чем и зачем занимался с ней сэнсей в рождественскую-вчерашнюю ночь. Сэнсею видней, да и жена демонстративно молчит или же не менее демонстративно говорит: «Юрий велел не говорить». И ладно. Отношение учитель — ученик — сие свято (да никакой Мыльников не колчинский ученик! ну пусть, пусть Вика тешится мыслью…), однако надо и другое отношение (муж-жена) уважить: про сэнсея он, сэмпай, не спрашивает, но он, сэмпай, обещал сэнсею навести все возможные и невозможные справки по поводу «младшей подруги»: «Она ведь твоя подруга! Она же у тебя останавливалась! Ты же не можешь не знать, с кем она здесь была, общалась! Ты скажи с кем — а куда она делась — это выяснять мне. Ответственность-то перед сэнсеем на мне. Что с жены взять, какой с нее спрос!»
Пробежка-прощупка по, так сказать, «крутым крышам», наследникам Толомарина-Гладышева и прочим-прочим, — само собой разумеется. Но подлинный профессионал никогда не работает по одной-единственной версии, он — сразу в нескольких направлениях. Вика Мыльников — профессионал, бывший мент, — опрос свидетелей первым делом! Мягкий, но дотошный…
Кто-кто? Что еще за ДРУГ?! А фамилия?
Лозовских.
ebooksa