— У отца завязок в московской ментуре нет. По крайней мере таких, чтобы на ОБОП надавить могли.
— Зато в ФСБ есть.
— Если бы это была ФСБ, то они бы приехали за нами лично. — Они толкнули дверь и вышли на улицу. Дима остановился на пороге, озираясь. — К тому же я вообще сомневаюсь, что нас как-то оформляли. Скорее всего, никакой информации по нас нигде не каталось. Думай, Борик.
Двор был темен, как мысли разбойника. Шел третий час ночи, и фонари, естественно, включать никто не стал. Чего зря электричество жечь? Из замкнутого колодца двора на улицу вела единственная арка. Машин у подъезда много, но работающих нет. Все словно вымерло.
Борик тоже огляделся.
— Ты думаешь…
— Борик, один мудрый старик сказал: «Надеясь на лучшее, думай о худшем». Как, по-твоему, почему из наших мобильников вытащили аккумуляторы?
— Да хрен их знает. Может, кому понадобились, — предположил размыто Борик.
— Копейки, — отмахнулся Дима. — Они с нас только что три с лишним штуки грин срубили. Не стали бы по мелочам размениваться. Тем более что аккумуляторы эти в качестве доказательств пойдут только так. С коррупцией сейчас бороться начали.
— И… что?
— А то, Борик, что без связи нас оставили с одной-единственной целью: чтобы мы не смогли никому сообщить, где мы и что с нами.
— Так из будки позвоним.
— Если дойдем.
— Думаешь, нас грохнуть хотят?
На крыльцо вышел давешний майор, посмотрел на топчущихся здесь же бывших задержанных, спросил:
— Что стоите-то? Давайте валите отсюда, чтобы глаза мои вас больше не видели. И благодарите Бога, что я на вас ствол не повесил и на «Петра» не увез. Там бы от вас за две минуты одни воспоминания остались.
Дима посмотрел на него, хмыкнул:
— Вешайте.
— Чего? — майор оторопел.
— Волыну эту нашли в нашей тачке. Мы признаем, что подобрали ее на улице, хотели сдать в ближайшее отделение, но не успели. Задержите нас до выяснения.