Майор недоуменно посмотрел на Борика:
— Твой приятель что, на всю башку ушибленный? Сам себе срок выпрашивает.
Борик дальновидно промолчал.
— Так ведь в суде-то лучше, чем в морге, — тихо сказал Дима, глядя майору в глаза. — Что это вы так напряглись, товарищ майор? Никак боитесь чего?
— Да ты офонарел, малый? — тот явно растерялся.
— А это — сопротивление при задержании.
Дима шагнул к майору и что было сил ударил в нос. Майор хрюкнул, отступил на шаг, зажимая разбитое лицо. Из-под пальцев потекла кровь.
— Вот урод, — выдохнул он. — Я тебе, падло… — и словно вспомнил что-то, вытер ладонью лицо, размазав кровь по щеке, усмехнулся: — Ну что, хорек, теперь среди братвы в героях будешь ходить. Как же, обоповцу в рожу сунул. Но не долго тебе геройствовать, парень. Я позабочусь, обещаю. А теперь давай вали отсюда, пока кости целы.
Он развернулся и вошел в отделение.
— Точно, — тут же скороговоркой выпалил Борик. — Мочить нас собираются, падлы. Где это видано, чтобы обоповец получил по рылу и не ответил? Не бывало таких делов на белом свете. Когти нам надо рвать, Дима, вот что.
— Пошли.
Дима схватил Борика за рукав, потащил за собой, но не к арке, а в дальний угол двора.
— Куда мы так вваливаем, братан?
— Парадное проверим.
Они заскочили в парадное. Дима бегом поднялся на второй этаж, подошел к окну. Сквозь него была видна улица. Правда, рамы оказались наглухо заколочены гвоздями.
— Ты высоты не боишься, надеюсь? — спросил Дима, поворачиваясь к Борику.
— Да я, если мне в спину ствол нацелят, с Останкинской башни прыгну и хрен задумаюсь, — осклабился жестко тот.
— Тогда открывай окно.
Борик ухватился за крашеную ручку, рванул так, что посыпались стекла. Рама слегка поддалась, но до конца не открылась.
В это мгновение внизу грохнула дверь. Кто-то вошел в подъезд.