— Когда это произошло? — спросила Катя, оборачиваясь.
— Пять дней назад.
— Зачем Смольный организовал стрелку с Крохой?
— Он собрался Кроху и его пацана младшего валить.
— За что?
— За то, что ментовке его в прошлом году сдали. И куски наши под себя загребли. Козельцев рубился Смольному помочь. Не за просто так, конечно, за лаве конкретные.
— Женя, зафиксируй показания задержанного.
Юань фыркнул, усмехнулся криво:
— Нет, начальник. Вы меня лучше сразу убейте. Или отпустите. Я, может, ноги сумею нарисовать. А если я на Козельцева бумагу подмахну, меня завалят еще до вечера. У этого бобра такие завязки — не вам с ним тягаться.
— Почему же он Смольному помогает, если такой крутой? — озадачился Женя Кузенко.
— Смольный его прищучил. — Юань посмотрел на Женю, но тут же снова повернулся к Кате.
— На чем? — мгновенно выпалил с другой стороны Антон.
— Там что-то с освобождением связано, — ответил Юань, поворачиваясь к нему. — Точно не знаю.
— Выяснить сможешь?
— Э-э-э-э… — Юань сник. — Понимаете…
— Нет, — Катя подошла, поставила ногу на край стула, наклонилась, нависнув над задержанным. Глаза у нее сразу стали ледяными и колючими. — Не понимаем. Колись, если начал. Нечего тут блеять, как баран.
— Я попробую…
— Хорошо. Но учти, сделаешь один неверный шаг — и за твою жизнь никто не даст ломаного гроша. Ты понял?
— Понял… — Юань торопливо закивал.
— Женя, договорись о способах контакта и бумагу с ним подпиши. О сотрудничестве. — Она посмотрела на Юаня. — Не бойся. Это страховка, чтобы ты не надумал вдруг в бега податься.