— Но ему не победить.
— Простите?
— Ну у него же, сколько там, десять процентов — за четыре дня до выборов? Я вообще не понимаю, почему вы все еще ходите, агитируете.
— Что ж… у Джона Андерсона есть шанс набрать самый высокий процент голосов для третьей партии со времен…
— Но ему же не победить.
Она недовольно поводит плечами и размыкает губы, обнажив огромные зубы.
— Да, но Джон Андерсон полагает…
— Подождите, не о нем речь. А о вас. Зачем ходить от двери к двери, пытаясь привлечь голоса для человека, у которого нет шансов?
Она смотрит на буклеты в своей руке. Выдыхает.
— Я… я нанялась на эту неделю и…
Через два здания от них «Кадиллак» Лена сворачивает на улицу Винса.
Он тянет женщину в дом.
— Прошу вас, входите.
Винс захлопывает за ней дверь и оглядывается в поисках чего-то… сам не знает чего.
Ширли тоже озирается и видит кучи одежды и продуктов, выдвинутые ящики, разобранный телевизор, все разломанное, рассыпанное на полу, покрытое вулканическим пеплом. Наконец ее взгляд натыкается на кусок трубы в его руке.
— Мне не следовало заходить.
Винс обводит бардак куском трубы, которым собирался кого-нибудь треснуть.
— Оставил дома пса, а он погнался за мышью.
— Ах, у вас есть собака? — улыбается Ширли. — Обожаю собак. А где он?
Винс отодвигает штору и выглядывает в окно.