Гражданин Винс

Винс трет виски.

— Вы застали меня врасплох, когда спросили, зачем я хожу от двери к двери, пытаясь привлечь голоса, если у Джона Андерсона нет шансов победить.

— Послушайте, Ширли…

— Нет, мистер Камден, — не унимается Ширли. — Я рада, что вы спросили. Я должна объяснить, почему это для меня так важно. Знаю, вы правы, на этот раз ему не выиграть. Но если мы наберем десять процентов, то, возможно, в следующий раз аутсайдер наберет двадцать. И тогда в один прекрасный день, через двадцать лет, у нас будет больше, чем два этих варианта. И кто-то, не входящий в эту коррумпированную систему, станет президентом. Ради меня — ради моих детей это стоит делать. Ради того, чтобы когда-нибудь стало лучше. — Она протягивает Винсу пачку буклетов и значок с надписью «Андерсона в президенты». Офицер Дюпри наблюдает за ними в изумлении. Винс прикалывает значок к рубашке. От улыбки на лице Ширли Винсу начинает казаться, что все это, как ни странно, не напрасно.

— Прошу прощения. — Дюпри пожимает плечами, ведя машину к центру города. — Я все пытаюсь понять. Правда. Но вы должны признать… это в некотором роде бессмысленно. — Он косится на Винса. — Просто в толк не возьму, почему за четыре дня до выборов вы по-прежнему собираетесь голосовать за Андерсона.

Винс сидит на переднем сиденье рядом с ним.

— Хотите сказать, я даром потрачу свой голос?

— Его единственный козырь в том, что он не является ни одним из двух других кандидатов. Он похож на студента, который метит в президенты студенческой организации, чтобы отменить студенческую политику.

Дюпри поворачивает машину к реке.

— Но еще больше меня удивляет то, что вы до сих пор не решили, за кого голосовать. Я слышал о таких, как вы, не определившихся, и не могу этого понять. Чего вы ждете? Что кто-то из них начнет ходить по воде?

Винс смотрит в окно на проплывающие мимо здания. Они въезжают на огромный мост Монро-стрит. Арки по его бокам украшены побелевшими черепами бизонов.

— А вы с самого начала знали, за кого голосовать?

— Уж год назад точно.

— Вы уверены, что один из них способен управлять государством?

— Управлять государством? — Дюпри смеется. — А кто вам сказал, что они им управляют? Дело тут совсем в другом. Это скорее почетный пост. Или как на бегах. Жокей важен, но ставите-то вы на лошадь, а не на жокея. Он всего лишь парнишка, который на ней поедет.

Винс пытается вникнуть в метафору.

— Тогда… кто же лошадь? Конгресс?

— Нет, нет. Лошадь — это мы.

Дюпри поворачивает за готическими башенками здания Споканского суда — одного из любимейших зданий Винса в этом городе, — потом выруливает на стоянку Дома общественной безопасности. Эти здания возведены на речной террасе, их окружают дощатые дома и пустыри; деловой центр города — по ту сторону реки. За полицейским участком стоит окружная тюрьма — прямоугольная, с бусинками маленьких окошек, весьма унылая в отличие от своего соседа. Старая привычка. Винс всегда разыскивает в городе тюрьму.

— Есть у меня теория, — продолжает Дюпри. — Президентские выборы — это большое кольцо настроения. Четыре года назад мы были довольны собой. Благостны. Вот и выбрали самого милого парня, какого только смогли найти, настоящего аутсайдера, потому что устали от ловких победителей, вроде Никсона и Форда. Он стал единственным президентом-реформатором двадцатого века. Но потом эти идиоты в Иране взяли наших людей в заложники, и вся экономика пошла коту под хвост. И знаете что? Теперь наше настроение хреновее некуда. И винить следует только самих себя. За что боролись, на то и напоролись. Больше нам милые парни не нужны. Нам нужен Грязный Гарри[9]. Джон Уэйн[10]. Нам нужен Рональд Рейган, человек, который и тридцати процентов не набирал в былые годы. А теперь, черт побери, он в шаге от поста президента. Понимаете? — Дюпри ставит машину на стоянку, поворачивается и смотрит в глаза Винсу. — Дело вовсе не в них. А в нас. Правительство не меняется. То же здание, те же мысли, те же листки бумаги. Происходит другое: каждые восемь лет или около того меняемся мы.