– Крыша не поехала, – твердо заявил подполковник. – Предсмертное письмо написано человеком в здравом уме. Можно считать его как явку с повинной.
Марецкий прочитал письмо. Глянув на капитана, он спросил:
– Деньги пересчитали?
– Конечно. Не хватает полутора миллионов. Вот я и подумал, что санитар уехал не с пустыми руками, а письмо на столе он просто не заметил. Мы уже оцепили выезды из Москвы и дали данные и описания Кравцова и Хлопушина. Кравцов увидел труп, а потом открытый тайник, набитый деньгами. Ему было уже не до писем на столе. Хватанул, сколько мог унести, и удрал. Страх его подгонял Сейчас, небось, жалеет, что не все унес.
– И уж тем более не станет делиться добычей с Хлопушиным, – добавил Марецкий.
– Но Хлопушин не вышел на работу – это факт.
– А вы же весь двор своими машинами забили. Какой же псих полезет в петлю! Они же не думают, что происшествие их как-то касается.
– Конечно. Официально они не работали в клинике. И никто не знал из них, что за Маковым идет наблюдение, – согласился капитан.
– Это облегчает поиски санитаров. Они не станут осторожничать в первые часы. Но они знают, что медсестры могут проболтаться, и, разумеется, захотят покинуть город. С такими деньгами везде жить можно, – сделал заключение Тюнич.
– Ты будешь оформлять это дело как самоубийство, Стас?
– Маков – отработанный вариант. Он получил по заслугам. Искать убийцу – дело неблагодарное. Я на его стороне. Возможно, несколько клиентов Макова скооперировались и наняли профессионала, а это глушак. Я его не поймаю даже в паре с тобой, Степа. Такие случаи по горячим следам не проходят, а уже прошли почти сутки.
– Дело твое. Может, ты и прав. Важно найти недостающие деньги, а убийцы пусть гуляют.
– Только не разыгрывай из себя литературного героя, Степа.
– Я ни в чем тебя не упрекаю, Стас. Ты меня не так понял. Но на прощание хочу обратить твое внимание на детали. – Он подошел к окну, где все еще висел труп. – Глянь на узел. Пояс от халата привязан к оконной ручке парашютным узлом.
Врач-самоубийца такой узел завязать не смог бы, так же, как точно стрелять из экзотического оружия. Это тебе так, на всякий случай, если под руки попадется бывший десантник, очевидно, офицер. И еще. На письменном столе, как видишь, стоит на мраморной подставке серебряная звезда Давида. Значит, Маков был евреем. Но в предсмертной записке мы читаем: «Я услышал голос Господа нашего» и в конце: «Да просит меня Господь». Неувязочка получается. Боюсь, что писалось все под диктовку наемника, который плохо знал профессора. Это пока все.
– Учту, Степа. Ты заглядывай, если возникнут вопросы.
– Обязательно. Сделай мне, пожалуйста, копии медицинских карт Любовской и Рогозина. Авось пригодится.
– Не сомневайся. Завтра же получишь. Спасибо за помощь.
Марецкий направился к выходу.
10.