Оба письма были закончены и подписаны.
– Я смотрю, что вы уже успокоились. Правильно, смерть – закономерность, а не болезнь. Ее пугаться не стоит. Я пошел вам на уступки, хотя таких сволочей никто не щадит, господин врач-вредитель. Надеюсь, ваши дети будут другими.
Мифодий выдернул его из кресла и сорвал кушак с пояса. Петля получилась короткой. Он подвел Макова к окну, накинул на него петлю, а второй конец привязал к оконной ручке.
– Страшно?
Маков ничего не понимал, он стал пластилиновым, и с ним можно было делать что угодно.
Тихий приподнял его и поставил на подоконник.
– Прыгай, – резко приказал палач.
И Маков прыгнул. Ватные ноги его не удержали, и он, поджав колени, повис.
Махровый пояс выдержал вес бывшего уролога и гинеколога в одном лице. Впрочем, лица на нем уже не было.
Не прошло и минуты, как он задохнулся. Перед смертью этот, уже бывший человек потерял волю, силу и жажду жизни. Он лишился главного – инстинкта самосохранения.
Тихий нашел в кабинете сумку и набил ее деньгами. Ровно миллион. Тайник оставил открытым. Затем взял со стола письмо, адресованное жене, свернул его и положил в карман.
Пистолет протер, оставил на нем отпечатки пальцев покойного Макова и положил на предсмертное письмо.
Отойдя к двери, он оглянулся, осмотрел обстановку, и она ему понравилась.
– Как говаривал китайский мудрец: «Нет человека и нет его пороков».
Спустившись на второй этаж, он нашел спальню матери. В постели лежала старушка, высохшая веточка с проваленными щеками и очень выразительными, немного помутневшими глазами. Она смотрела на него с какой-то неясной надеждой.
– Я умею читать по губам. Меня этому учили, когда требовалось знать, о чем говорят люди, за которыми я наблюдал в бинокль.
Она пошевелила губами.
– Вы хотите умереть? Потерпите. Скоро вернется невестка с внуками. Вы отдадите им письмо от вашего сына. Возможно, вы с ним скоро встретитесь, но не в этой жизни.
Он достал свернутый листок и сунул его за ворот кофточки, в которой лежала женщина.
– Прощайте.