— Не переживай, — убедившись, что Палермо вышел из кухни, ободряюще похлопал меня по плечу Примо. — Папа отлично разбирается в людях. Я сам слышал, как Папа говорил с Джино. Сказал, либо ты сумел обхитрить его, либо ты и в самом деле не лжешь.
— Это как же он определил? — заинтересовался я.
— Спроси у него, — посоветовал Примо. Мы глянули друг на друга и рассмеялись.
На самом деле, я уже не ощущал всё происходящее как реальную жизнь. Смерть грозила слишком часто: я перестал воспринимать её всерьёз. Зато, похоже, я понял, почему так часто придирался ко мне сеньор Палермо. Он следил за моей реакцией на тот или иной вопрос, за моим поведением и общением с итальянцами, выстраивал гипотезы касательно меня и тотчас их разбивал. Мне нечего было скрывать, и такой хитрый старик, как Палермо, наверняка догадался об этом сразу.
— Русский! — гаркнул за моей спиной Папа Дидимо.
Мы с Примо подскочили одновременно. Я — от неожиданности, он — за компанию.
— Вителли пришел, — буркнул Палермо, явно довольный произведенным эффектом.
Я тихо ругнулся, на что Примо ответил широкой ухмылкой — видимо, смысл оказался понятен без перевода — и вышел из кухни. Это был уже всем известный ритуал — весь день использовать безотказного русского, чтобы вечером оставлять его в покое, когда в ресторане появлялся мистер Вителли.
В зале сидела только одна молодая пара, тихо перешептывающаяся о чем-то в углу: через час мы закрывались.
Джино сидел за своим столиком рядом с кухней, и увидел меня сразу, как только я появился из-за дверей. Он улыбнулся мне, но я сразу отметил темные тени под глазами, ослабленный узел галстука, и измотанный вид. Рядом с ним сидел неизвестный мне молодой мужчина, смеривший меня хмурым и неприветливым взглядом — тот самый, который обычно дожидался Джино снаружи.
— Рад видеть вас, мистер Вителли, — поздоровался я.
— Я тебя тоже, бамбино. Присаживайся, сейчас Лия принесет нам выпить.
Я уселся напротив, искоса глянув на спутника Вителли.
— Это Сэм, — познакомил нас итальянец. — Сэм, это Олег.
Я хотел протянуть ему руку, но наткнулся на его предупреждающий взгляд, и просто кивнул, теряя к нему интерес.
— Выглядите усталым, — сказал я Джино. — Тяжелый день?
— Старость, — хохотнул итальянец. — Ничего особенного, рутина. Спасибо Сэму, он мне сильно помог.
Парень сдержанно улыбнулся — точнее, приподнял уголки губ, не изменяя при этом выражения лица — и принялся сверлить меня взглядом.
— Как ты? — поинтересовался Вителли.
— Никто не обижает, — ответил я с улыбкой, — Топор.