— Баксов?
— А ты как думал?
— Это с человека?
— Естественно… Э, нет. Твою жену я не повезу ни за какие деньги.
— Послушайте… А как выходят из положения, когда, допустим, на борту жена кого-нибудь из офицеров?
— Она находится с мужем в каюте, чего тут непонятного… И почти никогда оттуда не высовывается.
— А не получится договориться с кем-нибудь из офицеров, который согласился бы потесниться?
Каплей взглянул на меня, как на идиота.
— Это действительно твоя жена?
— Ну да, а что?
Он хмыкнул.
— Я бы не рискнул оставить свою супругу в каюте наедине с морским офицером.
— У вас в команде имеются потенциальные насильники?
Каштанов вдруг рассвирепел.
— Кончай херню собирать! Баба на корабле — всегда к неприятностям. Если ты едешь — жду тебя здесь завтра в десять ноль-ноль. Опоздаешь хоть на полминуты — твои проблемы. Все, у меня дела.
Пора было возвращаться в гостиницу: во-первых, я чувствовал, что еще надо отлеживаться, а во-вторых, и без того уже сделано почти невозможное, и довольно быстро при этом.
Однако, я еще посетил барахолку, где практически в открытую торговали военным имуществом (разве что оружия и боеприпасов тут не было видно, да и то, если поспрошать, наверняка найдешь), где приобрел несколько вещей, которые посчитал необходимыми для навигации и поисков.
Татьяны в номере не оказалось; в записке она сообщала, что ей надо пробежаться по близлежащим магазинам. Женщина есть женщина. Впрочем, я отлично знал, что ничего она тут не найдет из того, что нельзя приобрести у нас дома. Это раньше, говорят, кто на Дальний Восток ездил в командировки, счастливчиком был — красная рыба и икра на столе у тех редко переводились. А сейчас кого этим удивишь?
Таня купила не очень красивые, но прочные сапожки — себе и десантные ботинки — мне («неизвестно ведь, по каким горам придется лазить, верно?») Она оценила ту быстроту, с какой мне удалось устроить дело. Правда, ей совершенно не понравились условия, поставленные мне моряком-пограничником. Те, согласно которым на Кунашир я должен ехать один.
— Еще чего! А как же я?