– Из блиндажа под тремя накатами много не увидишь, – буркнул Мельников.
В полку имелся свой саперный батальон. Но, учитывая потери и сложность обстановки, прислали еще один, инженерный. Со специальной техникой для постановки понтонов и строительства переправ.
– До сегодняшнего дня работали только ночью, – фыркая, рассказывал Мельников. – Но потери несли большие. С сегодняшнего утра саперам приказано не прекращать работу и днем. Сейчас глянете, что там происходит.
Командиры и несколько сопровождающих шли быстрым шагом к речке. Когда представитель корпуса увидел груду сгоревших танков, грузовиков, он невольно приостановился. Тела погибших в основном убрали и похоронили. Но дух гниющей плоти густо заполнял нагретый солнцем, парной после дождей воздух.
– Не всех сумели вытащить, – пояснил Мельников. – Среди машин, под обломками люди лежат. В камышах плавают, на той стороне сотни не похоронены.
Саперы занимались своим делом. Вколачивали сваи, тащили балки и бревна. Подбежал майор, командир инженерного батальона, доложил, что согласно плану наводится переправа через реку Ворскла.
Майор был, наверное, раньше инженером. И, надев военную форму, оставался типично гражданским человеком. В мятой, прожженной форме, с серой повязкой на правой ладони, сквозь которую проступали бурые пятна засохшей крови.
– Как обстановка? – спросил Мельников.
– Я вам уже докладывал. Под таким огнем работать невозможно. С утра выбыли более двадцати человек убитыми и ранеными. Понтоны разбивают и дырявят осколками. Мартышкин труд… только крови больше.
Подтверждая его слова, то в одном, то в другом месте поднимались столбы от разрывов мин.
– Кроме пулеметов, – рассказывал инженер, – по нам непрерывно ведут огонь батальонные минометы и полевые орудия. Иногда подсыпают снаряды 105-миллиметровые гаубицы.
Прямое попадание фугаса разорвало понтон, который только что столкнули на воду. Он мгновенно затонул. Из воды вытащили сапера. Судя по обвисшему телу, он был убит наповал. С грузовика торопливо сбросили второй понтон.
Грузовик – это был американский «Порше» – с трудом одолевал скользкий подъем, помогая себе лебедкой, прикрепленной к металлическому столбу. Когда стали снимать трос, снаряд взорвался возле борта машины. Водитель пытался добраться на пробитых шинах до перелеска, но двигатель был также поврежден. Очередной снаряд взорвался, издырявив осколками капот и кабину. Машина горела, водитель так и остался за рулем. Приблизиться к нему было невозможно из-за сильного жара.
Усилился минометный обстрел. Саперы, измотанные бесконечным напряжением, ожиданием смерти, прижимались к сваям, замирали, вслушиваясь в приближающийся жуткий свист.
– А-а-а!
– Помогите, человека ранили!
Немцы, видимо, хорошо слышали голоса. Мины полетели чаще. Мимо пронесли мокрого, заляпанного кровью и тиной бойца. Ему оторвало по локоть руку. Наложили жгут, кое-как перевязали, но требовалась срочная врачебная помощь. Обрубок с торчавшей костью непроизвольно бился и дергался, разбрызгивая кровь.
Искалеченный боец кричал так пронзительно, захлебываясь слюной, что полковник из штаба на мгновенье испытал к нему чувство брезгливой досады. Неужели не может потерпеть!
Это чувство мгновенно исчезло, когда проверяющий услышал уже знакомый свист. Он нарастал и приближался, готовый убить, разорвать его полное сил грузное тело.
– Ложись!
ebooksa