– Какой мудак столько техники в кучу согнал! Налетят «юнкерсы», устроят нам привал с похоронами.
И тревожно всматривался в небо. Жаркими и ясными были августовские дни, только и жди немецких самолетов. В то, что защитят наши истребители, мало кто верил.
Видели не раз, что дерутся «сталинские соколы» смело, но уж очень их было мало. Или бросали истребители куда попало, но только не в такие нужные места.
Майор давно бы рассредоточил, отогнал в сторону машины и все немалое хозяйство полка. Но его предупредили, что танки и самоходки пойдут в числе первых. Вот и торчали возле узкого моста.
Неожиданно встретились с подполковником Цимбалом. Обнялись, сели покурить. Долго служили вместе, ладили, понимали друг друга. Но сейчас Борис Прокофьевич Тюльков невольно отводил взгляд от сожженного лица старого товарища. Немного знал жену Цимбала и догадывался, что не все у них гладко. Хотя об этом ли сейчас следовало думать? Того и гляди, «юнкерсы» на голову свалятся.
Цимбал коротко рассказал о боях, в которых пришлось участвовать. На вопрос о боевых качествах СУ-122 ответил просто, не делая великой тайны из нового оружия:
– Машина неплохая. Скорость полета километров, броня как у «тридцатьчетверки» Гаубица – штука, конечно, сильная, но прицельности такой нет, и скорострельность слабая. Ты за секунду из своей «трехдюймовки» до двадцати выстрелов сделать сможешь, а я в лучшем случае 5–6. Да мне в бою столько и не дадут стрельнуть, у фрицев наводка точная. Промажешь раз-другой, третий раз прицелиться не дадут.
– Зато калибр подходящий.
– Против укреплений неплохой. Доты, блиндажи сносили. По артиллерии и минометам навесным огнем неплохо работали. Против новых Т-4 с удлиненными орудиями проигрываем. Прошибают броню за километр.
– А как их хваленые «тигры»? – спросил Тюльков.
– Мощные машины, и вооружение соответственное. Пушка калибра 88 миллиметров за два километра нашу броню берет. Но их мало, больше на психику давят. Я всего три-четыре «тигра» видел, да и то издали.
– Подбивали?
– Слезы! – Цимбал растянул в жуткой улыбке несуществующие губы. – Пара штук из засады роту «тридцатьчетверок» подстерегла. «Тигры», сволочи, тяжелые – 56 тонн, больше из укрытий действуют. Наши зевнули, на открытое место вылезли, вот их за километр с гаком и пожгли. И до того точно, сволочи, бьют! Из десяти «тридцатьчетверок» всего три уползли, да и то поврежденные, с пробоинами.
– И не сумели взять эту парочку?
– Почему? Сумели. Батарею гаубиц подогнали и начали фугасами садить. Так, почти наугад, лишь бы с места сдвинуть. А с флангов штук пять «тридцатьчетверок» пустили и мою батарею СУ-122.
– Целое сражение, – покачал головой Тюльков.
– Похоже на то. Пока гаубицы их навесным огнем долбили, танки и самоходки с двух сторон обошли и открыли огонь. Две «тридцатьчетверки» сразу нарвались. Сгорели. Да и толку от их пушек против такой брони! Мои самоходки метров на шестьсот приблизились и начали фугасами садить. Броню не берут, но гусеницу у одного «тигренка» порвали. Второго оглушили – снаряд ведь двадцать килограммов весит. В общем, все вместе добили. Две самоходки сгорели, и еще одну «тридцатьчетверку» хорошо подковали. Из экипажей лишь половина сумели выскочить, все контуженые, обгоревшие. Вот и считай результат – пять машин накрылись, пока два «тигра» взяли, да и артиллеристам на батарее досталось. Я уже не говорю про ту, зевнувшую, роту.
– Повоевали, – только и вздохнул Тюльков. – Но ведь как-то их можно бить?
– С умом. Не рваться, как голый на бабу, а выцеливать с флангов. Не торопиться. Они хоть «тиграми» кличутся, а железяка есть железяка. Высота под три метра. Хороший артиллерист, вроде Пашки Карелина или Захара Чурюмова, выберет нужное расстояние и закатит снаряд в борт под башню или гусеницу сорвет – и сразу в укрытие. Выждет и второй болванкой добьет, если первой мало.
– Получалось?
ebooksa