— Да-да. Логично.
Подумав, она добавила:
— И хорошая дорога.
— Как?
— Ну если у вас частная клиника, то должна быть хорошая дорога и облагороженная территория.
Татаринов согласился, что наличие дороги, как и в России, это статусный фактор.
— То есть ухоженная территория на окраине поселка с видом на океан?
— Да. И вдали от порта, знаете, там есть небольшой порт. Я бы организовала свою клинику здесь. — Она поставила крест наманикюренным ногтем указательного пальца.
Татаринову показалась, что Марта начала мечтать.
— Ага. — Татаринов достал ручку и обвел кружком обозначенное место. — Спасибо за ваши мысли.
Она хотела подозвать официанта, чтобы расплатиться. Татаринов стал настаивать, что он, мол, сам, что он сегодня Рокфеллер, но она покачала головой и положила на стол бумажку в тысячу исландских крон и ушла. Стало грустно. Грустно, когда уходит женщина.
Татаринов в первый раз увидел местные наличные деньги. Не дожидаясь, пока официант заберет денежку, он спрятал ее скорее на память. На одной стороне мужик с бородой, на другой — какая-то церковь. Сувенир, однако. Расплатился евро…
По дороге в Хусавик Татаринов размышлял над тем, как он будет беседовать с доктором Пинту, и клялся себе в том, что вежливым он точно не будет.
По дороге позвонил Старостин и сказал, что они занимаются черт знает чем.
— Мы русских детей ищем, кроме того, в нас стреляли, товарищ вице-адмирал. Если вы перекроете финансирование, я буду делать это бесплатно из любви к профессии.
Старостин слушал, сопел и хмыкал в трубку, одновременно, видимо, покуривая.
— Татаринов, дорогой мой, я не могу тебе позволить лазить по Европе бесконечно.
— Мы на верном пути, товарищ вице-адмирал, убежден, уверен! Не исключено, что в ближайшие дни выйдем на доктора.
Старостин раздраженно пыхнул и отключился.
Татаринов же посмотрел на телефон как на врага народа и молча засунул его в куртку. Терпим, терпим, все по плану…