Чужая игра

С Маркузиком у меня были приятельские отношения.

— Привет, дружище. Запрягай телегу…

Мы расселись по ранжиру: я впереди, а Латышев на заднем, начальственном сиденье.

— Куда двигаем, товарищ полковник? — спросил Маркузик, выруливая за ворота.

— Дуй по проспекту. Возле Цветочного бульвара повернешь в сторону Центрального банка.

— Нет проблем…

«Мазда» набрала скорость и лихо помчала по припорошенному снегом проспекту.

Я искоса глянул на Латышева. Похоже, он, как и Маркузик, любил быструю езду.

Киллер

Наум Борисович трудился над фаршированной рыбой. Он был рыжеволос, умеренно упитан и, похоже, не дурак поесть: стол, накрытый на двоих, мог накормить взвод.

Когда я вошел в банкетный зал, он на миг оторвался от еды, кивнул на мое приветствие и потянулся за очередным куском.

Чон, прошествовав на свое место, сел, но к еде не притронулся — выжидательно поглядывал на босса.

Наконец тот вытер руки о накрахмаленную салфетку, отхлебнул из высокого бокала вино и откинулся на спинку кресла.

— Что я тебе говорил? — Он победоносно улыбнулся Чону. — Какой орел, а? Парня нужно брать. Теперь согласен?

Чон промолчал. Его восточное лицо оставалось бесстрастным и неподвижным.

Он смотрел прямо в глаза Витаускасу спокойно и выжидающе.

— Как его зовут? — спросил у Чона, наморщив лоб, Наум Борисович, будто меня здесь и в помине не было.

— Алексей. Фамилия — Листопадов, — не спеша ответил тот.

— Я хочу предложить тебе две тысячи баксов в месяц. — Наконец президент «Витас-банка» соизволил одарить меня благосклонным взглядом. — У нас больше получает разве что Чон. И я… — Он рассмеялся. — Ну что, по рукам? — спросил Наум Борисович.

Меня так и подмывало поторговаться, чтобы сбить спесь с Наума Борисовича.