— Если я отправлюсь в мир иной, страховку получать будет некому.
— Это прискорбно. Но больше предложить не могу.
— И на том спасибо.
— Так ты согласен?
— А у меня есть лучший вариант?
— Слова не мальчика, но мужа…
И Наум Борисович в который раз показал вставные фарфоровые зубы.
— Договорились, — сказал он. — Нужные бумаги оформим завтра в офисе. Поступаешь в распоряжение Чона. Его приказания ты должен выполнять беспрекословно. Это тебя не пугает?
— Я привык…
— Вот и хорошо. А теперь можно и обмыть наше соглашение. Придвигай кресло и присаживайся. — Он повернулся к корейцу: — Чон, пусть принесут еще один прибор.
— Спасибо, я не голоден. А спиртное почти не употребляю.
— Возражения не принимаются. Садись к столу. Это первый мой приказ.
— Слушаюсь.
— Вот так-то оно лучше…
Наум Борисович умел быть хлебосольным хозяином.
Я решил больше не выпендриваться, чтобы завоевать его расположение, потому как Чон оставался все таким же холодным и неприступным.
Значит, он так и не смирился с решением о моем приеме в охрану…
Я мог только догадываться, что у него на уме. Похоже, служба в разведке приучила Чона не верить даже очевидному.
И я совершенно не сомневался, что его люди перелопатили всю подноготную прапорщика Листопадова.
Но не нашли ничего подозрительного. Иначе Наум Борисович вряд ли позвал бы меня в банкетный зал.