Мужские игры

– Вольно. А ты что здесь? – Забелин остановился перед Жуковичем.

– Да пошел он, дипломат хренов. Я ему не пацан – задницу лизать. Понимания – с гулькин загогульчик, а гонору… Я ему говорю: «Ты, прежде чем позориться на людях, указания свои безграмотные раздавать, закрылся бы на денек да хоть инструкцию, что ли, прочитал». А еще удивляемся, почему у нас проблемы во внешней политике.

Живо представив эту сцену, Забелин искренне посочувствовал Зиганшину.

Правда, специалистом Жукович и впрямь был отличным – цепко держал в руках управление запутанной, разветвленной сетью дочерних компаний. Да и остальных хорошо знал – играли в одной футбольной команде. Раз уж Второв продолжает разбрасываться ключевыми специалистами, грех не подобрать.

– Как вчера кредитный прошел? Баландин присутствовал? – поинтересовался у Дерясина Забелин.

– Сам вел. Перед началом комитета собрал всех руководителей. По теме «Иметь бы мне златые горы». В общем, в отношении этой стервы ограничились выговором. Я голосовал за увольнение, – как всегда по существу доложил Андрей.

Забелин скользнул взглядом по пустующему стулу, обычно занимаемому Снежко.

– Ему вчера Баландин предложил начальником кредитного управления. – Дерясин отвел глаза.

– Не рви сердце, Андрюха! – приобнял его Жукович. – Не из-за чего. Он и на поле такой – схватит мяч и таскает. Хрен паса допросишься.

Забелин почувствовал себя уязвленным. Утром ему по-детски мечталось, что соберутся все. И уже он сам с извинениями отберет тех, кого наметил, к разочарованию остальных. И уж в ком вовсе не сомневался, так это в Эдике Снежко. «В очередной раз прав Второв – ничего ты, Забелин, в людях не понимаешь».

– А ты сам почему вдруг надумал, Андрюша? На повышение ведь стоял.

– Так он же сказал – голосовал за увольнение, – исчерпывающе ответил за Дерясина Жукович.

– Да и потом, чего мне оставаться, когда футбольная команда, почитай, развалилась? – буркнул Дерясин. – Куда вы без защиты?

– Кстати, насчет защиты, познакомьтесь. – Забелин приоткрыл дверь и сделал приглашающий жест. – Вячеслав Иванович Подлесный. Бывший сотрудник ФСБ. Будет обеспечивать информационную безопасность. Прошу, так сказать, любить и… Что у вас на сей раз, Олег Игоревич? Олег!

– Гражданин комитетчик. – Впившись в вошедшего дикими глазами и поигрывая скверной улыбочкой, Жукович поднялся над столом. – Уж как мы рады. То-то сижу, чувствую, из приемной душком потянуло.

– Да не обращайте внимания. – Дерясин радушно протянул Подлесному узкую, как штыковая лопата, ладонь, высвободил место около себя. – Это у него даже не черный юмор, а диагноз – открытая душевная язва. Когда-то из института за порнуху исключили. Вот с тех пор на всех, кто погоны носил, кидается, – числит себя мучеником прежнего режима.

– Салабон ты. – Жукович все не отводил жадных глаз от Подлесного, который в свою очередь с неменяющимся лицом, не моргая, всматривался в подрагивающего от возбуждения Жуковича. – Выросли на готовеньком. Теперь все хаханьки. Вдули в уши невесть что и – рад повторять попкой. Так вот хочу представить – главный как раз тихарь-порнографист, виртуоз искусствоведческой экспертизы. Сколько лет, сколько зим. Ну, хоть теперь-то, через пятнадцать лет, глаза в глаза, – порнография «Лолита» или нет?

– И тогда не читал, и теперь недосуг, – отчеканил Подлесный. А команды выполнять всегда был обучен. Надо было вас прихватить под любым предлогом – и прихватили.

– За что? За что надо-то?! За то, что пацаны книжки печатали? Да и не антисоветские даже. Просто неиздававшиеся – Зайцев, Платонов, Набоков, и подкалымливали? Да ты и теперь-то этих фамилий не упомнишь. И за это всей громадой навалились. Не бо-бо по земле-то после этого ходить?

– Использовалась множительная аппаратура, что было запрещено.