Видимо, работы у пропагандистов хватало. Долго возле нас не задержались и покатили дальше. Я с удивлением увидел комсорга Валентина Трушина. Выходит, оставил комиссар полка своего верного помощника – места в машине не хватило.
Он обходил позиции вместе с батальонным комиссаром Малкиным. В противовес немецким агитаторам, оба рассказывали, что дела обстоят не так и плохо. Вот-вот появятся наши танки, и наступление продолжится.
– По радио, что ли, сообщили? – покосился на политработников Антон Бондарь.
– Сведения получены из надежных источников, – важно заверил Валентин Трушин.
– Ну, если так…
Бондарь усмехнулся и стал сворачивать цигарку. За последние дни он изменился. Впали, сделались серыми щеки. Руки, которыми он вертел самокрутку, тряслись. Я его понимал. Когда за один бой погибла половина полка, поневоле затрясешься.
Пулеметчик замер, затем поднял вверх палец:
– И правда, танки идут. Послушайте!
Кто-то из бойцов кинулся поглядеть на дорогу, но Зайцев цыкнул:
– Не высовываться.
Действительно, ускоренным ходом прошла колонна немецкой бронетехники. Штук двадцать пять танков, несколько бронетранспортеров, грузовики с пехотой и орудиями на прицепе. Впереди колонны сновали мотоциклы разведки, растекаясь по сторонам и снова соединяясь вместе.
Мы стояли за кустами и молча наблюдали. Слаженность этой бронетанковой группы наводила тоску. Она совсем не походила на наши полковые колонны. Растянувшиеся на километры пешие стрелковые роты, уставшие от долгой ходьбы бойцы, обвешанные шинельными скатками, вещмешками с разобранными «максимами» или минометами на плечах.
– Штурмовой танковый батальон, – прокомментировал увиденное Антон Бондарь. – Вломит с ходу, любой полк раскатает.
Так оно и бывало. Если догонят на марше растянувшуюся пешую колонну, да еще и мотоциклисты заранее высмотрят, то мало кто уйдет живым. В то же время меня задел тон Бондаря, который едва не восхищался немецкой мощью.
– Ну и ложили мы хрен на этот штурмовой батальон, – обозленно проговорил я. – Такой же вчера на нас попер, разве что пехоты было побольше. Половину танков пожгли или подбили. С десяток точно.
– Штук двенадцать, я считал, – поправил меня Паша Скворцов. – И немецкую пехоту потрепали. Желание отбили нас преследовать.
– Ну и что толку? – кривил губы Бондарь. – Они по дорогам снова катят, а мы в лесу прячемся. Ждем неизвестно чего. Да и нет уже полка, один батальон ощипанный остался.
– Ты бы язык придержал, – посоветовал ему Черников. – На войне всякое случается, но длинный язык может дорого обойтись.
– Это ты, как куренок ощипанный, а не батальон, – подал голос Федя Долгушин. – Пулемет в траве валяется, зато с мешком не расстаешься. Интересно, чем ты его набил?
– Жратвы там точно нет, – заверил Бондарь и придвинул мешок поближе.
ebooksa