Экипаж пытался спасти машину. Заработал башенный пулемет, на броню выскочили двое танкистов с автоматами. Но для пулемета мы находились слишком низко, в «мертвой зоне». Один из автоматчиков был срезан пулеметной очередью, второй стрелял, не целясь. Ему не давал высунуться Бондарь.
Дым вытолкнул наружу двух уцелевших танкистов, которые делали попытки погасить огонь. Офицер в черном комбинезоне с серебряными нашивками, наглотавшись дыма, задыхался. Танкист ухватил его под мышки и потащил от горящей машины.
Но, кроме пулемета Бондаря, хлопали винтовочные выстрелы. Я тоже подтянул автомат и дал очередь. Танк разгорался быстро. Танкист, спасавший своего командира, свалился, а офицер, приходя в себя, полз, скрытый густой травой, которая защищала его от пуль.
У нас убили пулеметчика из пехотного отделения. Парень был смелый, не побоялся открыть огонь и получил несколько пуль в лицо. Ранили помощника Феди Долгушина. Пока перевязывали рану на руке, я увидел второй тяжелый танк.
Он шел на выручку товарищам из горевшего Т-4. Скорость сорок километров в час, непрерывный огонь двух пулеметов. С короткой остановки дважды ударила пушка. Шлейф дыма мешал мне целиться. Саня Назаров уже стрелял.
Мы с Василием отбежали в сторону и залегли на гребне овражка. Я открыл огонь, когда до второго Т-4 было метров сто пятьдесят. Непривычный к автоматике своего нового ружья, я невольно торопился, нажимая на спуск. Пуля чиркнула по броне, как спичка, одна сверкнула искрами возле смотровой щели. Затвор с лязгом отбросило в заднее положение.
– Обойму… быстрее!
Новая обойма стала на место. В тот же момент что-то с силой ударило в землю, закричал мой помощник, а позади нас раздался взрыв. У меня звенело в ушах, кажется, текла кровь из носа. Но я не мог позволить себе оторваться от прицела даже на секунду.
Т-4 слегка довернул в сторону, обходя какое-то препятствие. Я увидел крутившиеся, лязгающие колеса, пружины, металлические соединения. Все же это не броня! Я выпустил пять пуль подряд, надеясь, что хоть одна перебьет какую-нибудь железяку или палец на гусенице.
В этот момент взорвался горящий Т-4. Его боезапас составлял девяносто снарядов. Часть из них он успел израсходовать. Но оставшиеся рванули крепко, сбросив массивную угловатую башню вниз.
– Вася, патроны!
Мой помощник тяжело ворочался и стонал. Я достал из сумки увесистую обойму, но вставить ее с непривычки не получалось. Он бы меня раздавил, этот поврежденный, двигающийся рывками «панцер», но ему мешал двигаться густой шлейф дыма, раздуваемый ветром.
Он обогнул горевший танк с другой от меня стороны и шел прямо на расчет Сани Назарова. Непрерывно вели огонь оба пулемета – башенный и курсовой. Саня все же выстрелил, но лобовую броню не пробил.
Зато я хорошо видел борт тяжелого Т-4. Бить по бензобаку! Он защищен броней, но там она все же тоньше. Проблема угодить точно в то место, где расположен бак. В горячке боя это непросто. Вложил четыре пули подряд, двигая ствол по горизонтали. Танк задымил, но ожидаемого взрыва бензобака не последовало.
Черт, как близко подошел он к нам! Хоть и получивший несколько пробоин, но упрямо стрелявший из обоих пулеметов и продолжавший двигаться вперед. Сейчас Т-4 просто навалится и раздавит ребят. Послал последнюю, пятую, пулю, которая пробила броню, но не остановила тяжелый «панцер».
Из пелены дыма вылетела противотанковая граната. Не долетев, взорвалась, подняв облако дыма и раскидав в стороны куски мокрой земли. Снова ударили оба пулемета, кто-то вскрикнул. Неужели достали Саню Назарова?
Но танк остановился, попятился назад. Пока я возился с очередной обоймой, бутылка с горючей смесью, более легкая, чем граната, долетела и разбилась о лобовую броню. Она не подожжет танк, но маслянистый густой дым заслонял обзор механику и остальному экипажу. Пулеметы рассеивали очереди наугад. Я дважды выстрелил в моторную часть, затвор заклинило.
Разбираться с оружием некогда. Подхватил автомат, гранату и побежал к танку. Саня Назаров бросил еще одну бутылку. Теперь пламя расползалось по башне. Граната, брошенная мной, разорвала гусеницу.
Я вспомнил, как лихо вскарабкался на подбитый Т-4 старшина Савелий Гречуха и расстреливал экипаж из своего старого нагана. Но мне мешал огонь, да и не обладал я, видимо, такой лихостью, как наш старшина.
Открылся боковой люк, показалась голова в маленькой круглой каске. В руках у танкиста был автомат, но я опередил его. У ППШ скорострельность тринадцать пуль в секунду. Затвор, лязгая, выбрасывал гильзы. Танкист выронил автомат и повис на броне.
ebooksa