– Ну что, Святослав Николаевич? Поздравляю. Личный состав действовал образцово. Все поставленные задачи выполнены безупречно и в срок. А ты просил реализовать какой-то особый вариант учений. Зачем? И так твои орлы действовали в условиях, максимально приближенных к боевым. И в достаточно сложных условиях. Какие повстанцы могут противостоять нашим десантникам? Не родились еще такие. Или ты не согласен со мной?
– Рота действовала хорошо, – ответил Голубятников. – Но, заметьте, все ротные учения мы проводим здесь, а в батальоне более восьмидесяти процентов солдат и сержантов, прослуживших полтора года, десять – год, и только менее десяти полугодников. Им здесь на полигоне каждая тропка, каждый куст известен. И даже где и когда появятся те или иные мишени. Из года в год мы тренируем личный состав в одних и тех же условиях, скажем так, средней сложности. Я же хотел провести учения в незнакомой для бойцов местности, выйдя за пределы полигона, в лесном массиве. И посмотреть, как там, среди болот, поведет себя рота, до выхода в конечном счете на стрельбище. Сомневаюсь, что в новых, неизвестных условиях рота действовала бы так же слаженно и оперативно, как и на полигоне. Поймите, в Чечне боевики будут знать каждую тропу, каждую «зеленку», перевал или ущелье. Нам же потребуется время для изучения обстановки, рекогносцировки района применения, адаптации к местным условиям. А этого времени духи нам не дадут.
Копалин поморщился:
– Взял и испортил настроение. И что ты за человек? Что ты на Чечне этой зациклился? Ты думай, как служить здесь, думай, чтобы и другие роты действовали так же, как и эта. А не о Чечне, черт бы ее побрал вместе с Дудаевым. О ней есть кому думать. Главное, чтобы батальон был готов к выполнению любой задачи. Будет готов, значит, выполнит ее везде, где потребуется. И все! Больше о Чечне я от тебя чтобы ни слова не слышал. Не хватает еще, по части пойдут слухи о возможном вводе войск. Представляешь, как это отразится на военнослужащих и особенно на членах их семей? Паника поднимется! Ты этого добиваешься?
– Мы разговариваем с вами на разных языках…
– Язык у нас один, а вот понимание сущности текущего момента разное.
– Что не радует.
– Поверь, меня тоже! – Копалин повернулся к командиру полка: – У тебя, Василий Георгиевич, будет что сказать комбату?
– Не сейчас, Андрей Алексеевич. Я проведу разбор учений после того, как отстреляется весь батальон. На отдельном совещании подведем итоги.
– Решение верное. Тогда можно и на отдых?
– Да. В командно-штабной машине все для этого готово.
– Ну и добре!
Копалин взглянул на Голубятникова:
– Ты прислушайся к тому, что тебе старшие по должности и званию говорят. Прислушайся. И сделай надлежащие выводы. Тебе расти надо, Голубятников. Армии нужны такие офицеры. Так что держи нос по ветру, понял?
– Так точно, товарищ полковник!
– Часиков в десять можешь зайти к нам. Посидим, так сказать, в неформальной обстановке.
Он перевел взгляд на командира полка:
– Надеюсь, ты ничего против этого не имеешь?
Серебрянников улыбнулся:
– Нет, не имею. Но Голубятников не придет. Или я не прав, подполковник?