— Хозяева, — пояснила Мизуки, — запугивают, шантажируют или просто уничтожают людей, которые становятся у них на пути. Если бы они узнали, что я звонила в Россию, а теперь откровенничаю с вами… они могли бы убить не только меня, но и членов моей семьи. Отца, брата, дальних родственников. Они ни перед чем не остановятся.
— Понимаю. А вам не приходило в голову, что взрыв на вашей фабрике могли устроить как раз Хозяева северных территорий?
Это казалось невероятным, но темные глаза японки потемнели еще сильнее.
— Харакумо говорит, что это невозможно. Он обвиняет русских. На месте взрыва были обнаружены фрагменты взрывчатки российского происхождения.
Бондареву не хотелось грубить этой красавице, но обычно женщины другого языка просто не понимают.
— Плевать мне, что говорит Харакумо, я хочу знать, что думаете лично вы!
В который раз за вечер Мизуки опустила голову. Слезинка, сорвавшаяся с ее щеки, оставила темное пятнышко на светло-голубом кимоно. Бондареву было жаль ее, потому что он знал ответ. Мизуки Такахито мялась и выкручивалась, потому что ей угрожали Хозяева.
— Вы сообщили в полицию о том, что вам угрожали? — спросил он.
— Кто сказал, что мне угрожали? — побледнев, дрожащим голосом проговорила она.
Бондарев тяжело вздохнул. Мизуки не хотела говорить правду. Тогда он решил зайти с другого боку:
— А что думает полиция по поводу взрыва на фабрике? Что показала экспертиза?
— Мы не вызывали полицию.
Ее ответ потряс Бондарева.
— Почему нет? — взревел он.
— В уважаемых компаниях принято держать такие вещи при себе. Ни к чему терять лицо, признаваясь в своей уязвимости. Хато решил, что лучше будет скрыть происшествие. Он обещает во всем разобраться. Ведь это просто промышленный шпионаж.
— Промышленный шпионаж, — повторил Бондарев. — Просто. Поэтому я здесь. Ладно. Все же почему вы не сообщили в полицию об угрозах Хозяев?
— Это невозможно, — печально покачала головой Мизуки. — После того как Россия наотрез отказалась пересматривать договор о Курильских островах и ваш президент трижды побывал там, словно насмехаясь над Японией, японцы настроены к вам… э-э, не слишком дружественно.
— Враждебно?
— Многие — да. В том числе и полицейские. Даже если бы мне действительно угрожали и я обратилась бы в полицию, они могут предупредить Хозяев, и тогда… — Японка умоляюще посмотрела на Бондарева: — Но вы должны верить мне, Константин. Мне никто не угрожал.
— О’кей, — поморщился Бондарев. — Не хотите говорить, не надо. Но на следующий вопрос вам придется ответить.