Цепной пес самодержавия

22
18
20
22
24
26
28
30

– С вашего разрешения, Светлана Михайловна, возьму вас на руки, – и тут увидел, как она открыла глаза и заплакала. – Успокойтесь. Все закончилось.

Вынеся ее на улицу, осторожно поставил на ноги. Она, словно не веря в то, что происходит вокруг нее, оглядела пустую улицу, потом посмотрела на меня. В ее больших, мокрых от слез глазах гнездился дикий страх.

– Я ничего… не могла… сделать. Я кричала… Они тащили меня. Они… – она словно с силой проталкивала слова сквозь перехваченное страхом горло.

– Да успокойтесь вы, ради бога! Все страшное уже позади!

– Нет! Вы не понимаете! Их липкие пальцы… Они хватали меня везде… Это было так страшно! Я… – Она была уже готова взорваться плачем, забиться в истерике, как я крепко прижал ее к своей груди и тихо сказал на ушко:

– Ваши стройные ножки выглядят просто жуть, как соблазнительно, Светлана Михайловна.

Несмотря на шоковое состояние, до нее все же дошел смысл моих слов. Она замерла, осмысливая сказанное, потом уперлась кулачками в грудь и оттолкнулась от меня. Несколько секунд смотрела на меня сквозь слезы, а потом прерывающимся, ломким голосом тихо спросила:

– Что вы сейчас сказали?

– Об этом мы потом поговорим. Теперь нам надо идти, Светлана Михайловна. Гости ждут, – и я, взяв ее под руку, повел по улице.

Какое-то время мы шли, и было видно, что она идет, ничего не замечая вокруг себя, находясь во власти недавно пережитого кошмара. Это стало очевидно, когда она, спустя пару минут, отреагировала на мои слова, воскликнув:

– Какие гости?! Вы не видите, что вокруг происходит?!

– Вижу, Светлана Михайловна, поэтому хочу побыстрее передать вас с рук на руки отцу, а затем мне надо будет уйти. Вы даже не представляете, какой я сейчас злой!

– Вы злой? Нет! Вы очень хороший… вы замечательный человек! Вы не представляете… – ее губы задрожали, а в голосе снова появились истерические нотки.

– Не надо лишних слов, Светлана Михайловна, а то я начну смущаться и говорить всякие глупости, – всеми силами я пытался отвлечь девушку от пережитого ужаса. – И вообще, давайте вас снова на руки возьму, а то вы, смотрю, совсем еле ноги переставляете.

Не дожидаясь ответа, подхватил гибкую фигурку на руки и быстро зашагал по улице. Ничем, не проявив своего неудовольствия, она доверчиво прильнула к моей груди. Только когда мы подходили к кованой ограде ее дома, она тихо спросила:

– А что с… ними?..

– Вам честно сказать или соврать?

Она посмотрела на меня, по-детски доверчиво, большими жалобными и влажными глазами и неуверенно сказала:

– Даже не знаю.

Решив не нагнетать обстановку, я ответил нейтрально: