Не до нее сейчас было. Начиналось главное, ради чего он приехал сюда. Он пытался наладить мысленный контакт с Катей Сабуровой так, как делал это иногда под водой, вне пределов видимости. Просто знал, что она где-то рядом. Это, конечно же, не был обмен мыслями на расстоянии. Просто он чувствовал присутствие товарища, и это чувство не могло обманывать. На этот раз такого не произошло. В ответ его эмоциональным посылам следовала пустота. Катя не отвечала. Это могло значить, что ее здесь нет, но могло и означать, что так действует толща скалы, за которой она находится.
Саблин вышел из джипа. Глянул вверх. На несколько этажей темнели неправильными прямоугольниками провалы рукотворных пещер. В некоторых, правда, горел неяркий переменчивый свет. В воздухе пахло дымом. Наверное, жгли костры, чтобы осветить «каменные мешки» и согреться в них. В общем, пейзаж был хоть и живописный, но донельзя мрачный.
— Нам наверх, — подсказал провожатый. — Оружие, разумеется, оставьте в машине.
Только сейчас Виталий заметил малоприметную лестницу, выбитую прямо в скале. Единственное, что взял с собой Саблин, — это сумку с деньгами, под которыми был спрятан пистолет, повесил ее на плечо. Никто не стал ее проверять. В этом «супермаркете» с клиентами работали на доверии.
Забрались наверх. Тут простирался каменный козырек, за ним открывалась просторная пещера, в которой горел костер. Возле него на коврах сидели боевики. На вертеле жарился барашек. На скатерти, расстеленной поверх ковра, виднелись лепешки, овощи, фрукты, в немногочисленных тарелках лежал местный творожный сухой сыр. Также наблюдалось несколько бутылок виски, хотя пьяных не было видно, и никто спиртное не пил. Во всяком случае, при приезжих.
— Разве мусульмане пьют спиртное? — спросил Саблин.
— Сейчас ночь, Аллах спит и не видит, — ответил провожатый. — Воинам Аллаха позволено несколько больше, чем другим.
Из глубины пещерного коридора возле костра прошел Мохаммед. Саблин сразу узнал его — видел же на яхте у мистера Гранда. Но был спокоен насчет себя. Вряд ли полевой командир, в ужасе покидающий плавсредство, сумел рассмотреть и запомнить его лицо. Ведь тогда на Виталии был обтягивающий синтетический костюм пловца, закрывающий лоб и подбородок.
— Извините, что заставил ждать, вы… — Аль-Баур вопросительно посмотрел на Саблина и Зиганиди.
Каплей представился по легенде — уполномоченными страховой фирмы.
— Пройдемте за мной, — пригласил Мохаммед. — Мы занимаем пещерный город, который не возводился в расчете на размещение отряда. Поэтому тут существуют проблемы с планировкой. Много проходных помещений, — шутил он по дороге.
Путь им освещал фонарем худощавый повстанец со впалыми щеками. Наверное, он не годился для чего-нибудь более серьезного. Фонарь он держал в одной руке, в другой сжимал связку старомодных ключей. Как понял Саблин, по совместительству он был стражником для заложников. Зачем был фонарь, если по стенам коптили соляркой факелы? Наверное, для солидности. Полевому командиру полагался эскорт.
Коридор делал поворот. За ним оказалась кирпичная кладка и вмурованная в нее надежная металлическая дверь на две половины. Аль-Баур открыл замок своим ключом и пропустил вперед гостей.
— Устраивайтесь, — указал он на кресла возле журнального столика. Отдельно стоял большой Т-образный письменный стол со стационарным компьютером. Кожаное кресло на колесиках, как для директора офиса. На стене поблескивала выключенная плазма. Если не знать, что находится за дверью, то можно было подумать, что очутился в солидном офисе. Вот только окон здесь не было.
Саблин и Зиганиди опустились в кресла, Мохаммед сел на широкий кожаный диван и сразу предложил:
— Виски?
— Аллах спит и ничего не видит? — по ситуации тут же отозвался Николай.
— Аллах не видит здесь ничего даже днем, — улыбнулся Аль-Баур, открыл бар с подсветкой и поставил на стол квадратную бутылку и три стакана. — Льда не предлагаю, освещение сейчас работает на аккумуляторах. Генератор вышел из строя.
Пришлось пригубить спиртное. Хозяина пока не следовало обижать. Пока он ничего не подозревал, стоило из него вытянуть максимум информации. И о своей болтливости ему потом, возможно, пришлось бы пожалеть.
— Мы приехали… — начал Саблин.