– Ты достоин смерти, Моня…
– Послушай…
– …Что ты выбираешь: четвертование на бензопиле или хочешь, чтобы мы тебя обмазали глиной и запекли на костре?
– У меня есть шанс… выжить? – выдавил из себя Григорий Монин.
Впившись взглядом в губы золотозубого, Моня с нетерпением дожидался ответа. Разомкнулись уста, и вор произнес:
– Есть вариант… Ты должен убить первого, кто встретится в коридоре. Неважно, кто это будет, мужчина или женщина, ребенок или старуха. Таков приговор.
– А дальше?
– Дальше… Должен будешь сдаться ментам без сопротивления, затем взять всю вину на себя.
– У меня не будет мотива для убийства.
Губы золотозубого разлепились в хищном оскале:
– Он тебе и не нужен. Скажешь, что убивал потому, что проиграл этого человека в карты. Тебе ясно?
В коридоре опять послышался девичий смех. Моня пришел в ужас: «Неужели эта девушка будет первым человеком, встретившимся в коридоре? Интересно, красивая ли она?»
– Да.
– Как только тебя менты повяжут, они начнут колоть тебя на всю катушку. Вспомнят все свои нераскрытые дела и начнут их на тебя вешать, как дохлых собак.
Лоб Григория покрылся испариной. Теперь ему было жарко. Золотозубый знал, о чем говорил. Покопайся в сидельцах, так среди них немало найдется таких, которые сидят ни за грош, взяв на себя вину другого.
Моня едва кивнул.
– Ты не должен отказываться и обязан взять на себя все, что они тебе будут шить, так что пойдешь паровозом, и дай-то бог, еще отмажешь от чалки хороших людей.
– Могут дать пожизненное, – просипел Моня.
– А ты предпочитаешь, чтобы мы тебя сейчас здесь задавили по-тихому и выбросили в окно? – Гриша сдавленно сглотнул. Заметив, как перекосилось лицо приговоренного, золотозубый удовлетворенно хмыкнул: – Вот то-то и оно!
Нечего было думать о том, чтобы, дав обещание, скрыться. Все равно отыщут! И вот тогда резать будут по маленьким кусочкам.