– Да.
Это был Ерш, смотрящий Бутырки. Вертухаи не осмеливались шмонать его и не «замечали» даже мобильного телефона, с которым Ерш никогда не расставался. Ерш охотно перезванивался с приятелями, которые у него были рассыпаны по всему миру.
Случалось, что мобильники оказывались и у других сидельцев, но их тотчас изымали, а, кроме того, за подобную роскошь каждого ожидал карцер.
Не представляясь, Варяг сразу перешел к делу:
– Я слышал, что у тебя в питомнике кровосос объявился.
– Это ты, Владик? – голос Ерша заметно подобрел.
– Угадал. Так ты в курсе?
– А кому быть в курсе, если не мне, – в этот раз в голосе Ерша послышалась обида. – На куски порвали бы мясника, если бы могли!
– А кто мешает? – удивился Варяг.
– Как кто? Его же дубари крепко держат. Просто так не подступиться.
– Если бы просто так, тогда бы я тебе и не звонил! – заметил Варяг. – Соображения есть?
– Имеется кое-какая мысль, – неопределенно протянул Ерш, – но это удовольствие не из дешевых. Поможешь?
– Считай, что договорились.
Варяг отключил телефон.
«Воронок» въехал на территорию Бутырской тюрьмы, за ним тут же захлопнулись ворота. Прямо во дворе следственного изолятора прапорщик лет сорока пяти, с хмурым потемневшим лицом, тщательно обыскал Антона. Тот знал, что, прежде чем он переступит порог камеры, шмонать его будут еще раза три. И это казалось странно, потому что в следственном изоляторе он будет находиться под присмотром бдительных вертухаев и передавать его будут с рук на руки, как эстафетную палочку.
Последний раз его обыскали уже перед самой камерой.
– Руки на стену!
Антон, упершись ладонями в стену и расставив ноги, терпеливо ждал, когда будет прощупана каждая складка его одежды. Наконец обыск был закончен. Звякнула щеколда, и коридорный распорядился:
– В камеру!
Когда Антон входил в камеру, он сумел увидеть серые глаза конвоира, в которых просматривался интерес, смешанный с изрядной порцией отвращения.