Антону не доводилось прежде бывать в следственном изоляторе. Первое, что его поразило, так это тяжелый смрад, которым было заполнено все окружающее пространство.
Дверь зловеще захлопнулась. Антон стоял в центре камеры, вдыхая чуждый, накопившийся за многие столетия запах – некое послание от ушедших в небытие зэков. Их уже никто не помнил, кости их уже давно истлели, а стены, что впитали их запах, продолжали ревностно хранить о них память.
Антон присел на нары и, обхватив голову руками, застыл. Он не представлял, сколько просидел вот так. Время уже давно потеряло для него всякую ценность.
Он очнулся в тот момент, когда услышал за дверью какой-то шорох. Его разглядывали. Нет, правильнее сказать – изучали. С интересом исследовали, подмечая малейший штрих в его поведении. Для людей, стоящих за дверью, он был всего лишь биологическим экспонатом, некой пришпиленной букашкой. Вот сейчас камера откроется, и люди, стоящие за дверью, прикажут повернуться другим боком, чтобы продолжить наблюдение.
Ожидание не заставило себя ждать. Дверь действительно отворилась, и в камеру вошел коридорный.
– Тебе тут подарочек передали. Подойди сюда, – приказал он. – Возьми!
Антон поднялся и сделал к нему два шага. Неожиданно в руке прапорщика блеснул нож. Такие вещицы, коротая долгий досуг, мастерят тюремные умельцы, затачивая лезвие о цементный пол, а потом подобные сувениры выменивают на чай, который на любой киче потверже всякой валюты.
Холодный металл без всякого усилия вошел в брюшную полость и мгновенно обжег колодезным холодом.
Антон хотел сделать шаг, чтобы схватить обидчика, но не сумел. Ноги вдруг сделались неподъемными, приросли к земле. А прапорщик, вдруг превратившись в заботливую няньку, заговорил терпеливым и сочувственным тоном:
– Вот сюда садись, мой милый, вот сюда… Эх, кровь-то как брызнула, как бы не заляпаться! Чего же я потом скажу, если кто увидит? А теперь ноги вытяни… Вот так. Нож-то возьми за рукоять, пальчики оставить нужно.
Антон сидел на полу, совершенно не чувствуя холода, потому что внутри его царила самая настоящая стужа. Пройдет всего лишь несколько минут, и холод укроет его с головой. А сам он превратится в ледяной монолит.
– Вот так, хорошо, – кивнул коридорный и закрыл дверь камеры.
Прапорщик Русанов вышел из ворот Бутырской тюрьмы и, не оглядываясь, пошел вдоль улицы. Не исключено, что в это самое время объективы видеокамер были направлены на его спину. Все должно выглядеть как обычно: ни в жестах, ни в походке не должно быть даже малейшего намека на тревогу. Его смена закончилась, и он теперь вправе отдыхать как ему заблагорассудится.
Взглянув на часы, Русанов отметил, что до назначенной встречи оставалось еще часа полтора, что, собственно, и неплохо. Есть время, чтобы посидеть в каком-нибудь баре, послушать музыку и выпить чего-нибудь крепенького, снимающего стресс. Ведь не каждый же день приходится убивать человека. Пускай тот даже зверь, маньяк! Но все же… А руки-то подрагивают, такие вещи бесследно не проходят. Не бесчувственный чурбан же, в конце концов!
Свернув в переулок, Русанов расслабленной походкой пошел вдоль тротуара. Время было вечернее, яркими витринами манили к себе дорогие рестораны, бары. Через огромные стекла были видны довольные лица посетителей. В общем, жизнь кипела!
Прапорщик Русанов в былые времена избегал подобных заведений. В них он чувствовал себя чужеродным элементом. А потому, когда приходилось проходить мимо сверкающих витрин, он старался не смотреть через толстые стекла и шел с заметным ускорением. Но этот день был особенным, в его судьбе намечались перемены (он очень надеялся, что в лучшую сторону), а потому, презрев собственную робость, он смело перешагнул порог дорогого ресторана.
Подобному визиту соответствовали и внешние атрибуты: серый английский костюм, купленный всего лишь неделю назад, итальянские черные штиблеты и белая накрахмаленная рубаха, манжеты которой кокетливо выглядывали из-под рукавов пиджака.
Костюм он надевал лишь дважды и оба раза по выдающемуся случаю: в первый раз он надел его, когда пошел в Большой театр, и второй раз, когда отправился на день рождения к начальнику оперативной части. И вот сегодня – третий случай. Со стороны могло показаться, что повода не было. Но на самом деле повод имелся, и куда более серьезный, чем в двух первых случаях, – у него начиналась новая жизнь, которую следовало отметить вот в таком дорогом ресторане.
Через две недели заканчивался его контракт. Позади двадцать лет службы, почти безупречной. Впереди – вполне радужные перспективы. А ведь всего этого могло бы и не быть, не помоги случай.
Двадцать лет назад он помог переправить на волю малявку от худощавого паренька, которого звали Владиславом. За что в тот же вечер получил немалые премиальные. А несколькими годами позже этот самый Владислав вернулся в следственный изолятор уже в качестве положенца с погонялом Варяг. С тех пор Русанов стал регулярно выполнять его отдельные поручения. Об отношениях Варяга и прапорщика Русанова никто не знал. На счет Русанова в сбербанке, в качестве платы за услуги, капала копеечка. Нельзя сказать, чтобы это было очень много, но денег вполне хватало на то, чтобы раз в год съездить с семьей на море, да каждые три года менять старенькую машину на новую.
ebooksa