Я убил Мэрилин Монро

– Малка, какими румянами ты пользуешься?

– Только от Ланкома, – сказала Малка, приняв позу кокетливой дамы, и снова принялась раскладывать салфетки на блюдах для пирожных. Молодой брюнет с едва пробивающимися усиками, помешивая черпаком в котле чолом, сказал:

– Не забудь перед поездкой смыть румяна.

– Они несмываемые. – Я спросил:

– Малка, куда это ты собралась ехать?

– В Манхэттен к моей подруге. Меня отвезет Бен. Антони, ты его не знаешь, – и она одной рукой обняла брюнета с усиками. – Это Бен, мой кузен, и я его очень люблю. – Она явно кокетничала.

– Это опасно, – сказал я, – доверять себя такому молодому шоферу.

– Он опытный.

– Опытный! Опытный! – со смехом подхватили несколько подростков. Это было приятно – флиртовать с шестнадцатилетней пухленькой девочкой. Я сказал:

– Опытней таксистов шоферов не бывает. А я был таксистом. Может быть я довезу тебя до Манхэттена? Я сам давно там не был.

– Таксисты теперь берут завышенную плату, – сказала Малка, стрельнув на меня глазами.

– С красивых девушек я не беру завышенной платы. – Малка кокетливо улыбнулась и, глядя на меня искоса, сказала:

– А что скажет Роза, когда узнает, что ты возишь на машине красивых девушек? – И все скалясь уставились на меня. Розу никак не могли знать в синагоге. Вероятно, здесь знали про каждого из своих во всех подробностях. А я был у них уже свой. Синагога – замкнутый круг. И я, состроив наивную мину, сказал:

– У меня три знакомых Розы. Которую из них ты имеешь ввиду?

– Целых три? – воскликнула Малка, комически округлив глаза. И все присутствующие расхохотались. Ланч был многолюдным. Здесь были почти все прихожане мужского пола. Однако во время бармицвы я не заметил ни Шломо, ни его сыновей. Когда в конце ланча я в кухне чистил котел, а подростки волонтеры складывали в раковину грязную посуду, я спросил:

– А где Шломо с его парнями? – Никто не ответил. Когда я пришел в офис, там была Хая и несколько пожилых мужчин, моих прихожан. Они о чем-то тихо беседовали. Я с ходу обратился к Хае:

– Что со Шломо? – И все замолчали. Хая ответила:

– Он переезжает в другой район.

– А как же его бизнес? Его лавочка?

– Он оставляет свой бизнес. – Воцарилась пауза. Пожилые евреи молчали. Я понял: в синагоге назрел какой-то скандал. Я бегом через спортивный зал направился в кухню. Ицхак был еще здесь, укладывал в шкафы неиспользованную в ланч посуду.