Он лег плашмя и пополз, прижимаясь к полу, держа курс на дверной проем в левой половине зала. И снова не ошибся. В этом склепе «хранили» связанных работников плаща и кинжала! Он переполз через порожек, обнаружив, к вящему изумлению, в помещении двух покойников. Их не убрали, ладно хоть оттащили к стене и укрыли мешковиной. Он втиснулся под станину, облегченно перевел дыхание и устремился вперед, включая фонарь. Ох, и даст он сегодня жару кенийским бегунам…
«Нормальный герой», идущий в обход, возник у канала центральной штольни минут через десять. Он отдышался и, прижимаясь к стене, двинулся в путь. На погрузочном причале кипела работа. Фонари, установленные на треногах, освещали пришвартованную подводную лодку. Глеб укрепился в своей уверенности — это была та самая «Пиранья», других «Пираний» в природе не существовало! На причале работали люди — слаженно, без криков, резких команд и нецензурной брани. Каждый знал свое место, делал свое дело — в тишине и спокойствии. Все это выглядело как-то неприятно и зловеще. У причала стояли в очереди несколько тележек, сопровождавшиеся людьми с автоматами. «Молва» не подвела — в очереди на погрузку выстроились торпеды 533-го калибра. Продолговатые, громоздкие, окрашенные в зеленый цвет, а боевые части с залитым в них тротилом на манер американского флага — в красно-белую полоску. Отремонтировать портальный кран преступники не смогли — работали две лебедки. В торпедном отсеке, расположенном в носовой части субмарины, был распахнут наклонный люк. При помощи лебедок, к которым крепились петельные стропы, каждая торпеда поднималась на необходимую высоту, подъезжала к люку. Человек в смешных перчатках, стоящий возле люка, перехватывал одну стропу, направлял боевую часть торпеды в люк, подавал знак — дескать, стравливай помалу, — и торпеда пропадала в чреве субмарины, где ее принимали «специально обученные люди» и складировали в торпедном отсеке. Лебедки приводились в движение, стропы возвращались на исходную, и очередная тележка, которую толкали двое, подъезжала к месту погрузки…
Глеб уже таился в глубине объемной ниши, прятался за остовами грузовых контейнеров, подкрадывался ближе. Справа за спиной остался коридор, из него периодически возникали люди, частенько приходилось оборачиваться. Он лежал за скелетом рухнувшего от тяжелой жизни козлового крана, лихорадочно мотал на ус. Он вычислил нескольких часовых, до ближайшего было метров двадцать — парень отпочковался от толпы и теперь стоял в неосвещенной зоне, том самом месте, откуда появился боевой пловец. Десятка полтора мужчин столпились у причала, молча наблюдали за погрузкой. Осталось загрузить всего лишь две торпеды…
Он уговаривал себя не нервничать, не психовать. Он обязательно что-нибудь придумает. Пусть в последнюю минуту, но должен придумать! Он разглядывал зловещие контуры подводной лодки, восстанавливал в памяти расположение отсеков и основных узлов. Длина подводного транспорта — двадцать восемь метров, наибольшая ширина — около пяти. Способна вмещать порядка десяти человек — трех членов экипажа (командира-штурмана, электромеханика и радиста) и группу из шести-семи водолазов. Впрочем, после перекомпоновки (а таковая, он не сомневался, проводилась) количество мест в субмарине могло и сократиться. На носу торпедный отсек на два торпедных аппарата, грузовые контейнеры для транспортировки водолазного снаряжения — включая несколько буксировщиков типа «Протон» и пару устройств минной постановки. Возможно, контейнеры демонтировали — ради расширения зоны торпедной атаки… За носовой сферической переборкой — центральный пост, входной люк в трубе из палубной надстройки, там же — приборные стойки, средства отображения информации, органы управления, перископ. Рядом — гальюн, шахта выдвижного устройства комплекса РЛС. В полу — аккумуляторная яма. За центральным постом — электромеханический отсек за кормовой переборкой с газоплотной дверью. Дизель-генератор, гребной электродвигатель, насосы, вентиляторы, компрессор. Кормовой отсек практически не посещаем, только изредка туда заходят люди для проверки состояния технической части…
Возникла пауза — и торпеда зависла над наклонным люком. Техническая заминка со стропой. Через группу людей пробился раздраженный Штайнер, начал злобно шипеть на мужчин, осуществляющих погрузку. Напряглась толпа, люди напряженно уставились на зависшую в воздухе торпеду. Двое стали медленно приводить в движение полиспасты, торпеда развернулась, кто-то бросил человеку, стоящему на подлодке, металлизированный шнур, чтобы заменил бракованный…
Часовой в северной части причала наблюдал за происходящим, открыв рот. На всякий случай отодвинулся подальше — в тень, когда накренилась торпеда, — хрен его знает, что случится, если вдруг упадет… Он не слышал, как сзади подкрался человек. Вскинулся, обвил за горло, как удав кролика, — и поволок за собой на пол. Давил безжалостно, обвив ступнями ноги, чтобы не мельтешили в пространстве, привлекая внимание случайных свидетелей. Тот дернулся пару раз, затих, безвольно уронив конечности. Глеб лихорадочно раздевал его. Как противно раздевать мужчину, тем более лежа, тем более мертвого… Перевернувшись на спину, он стаскивал с себя опостылевший гидрокостюм, засовывал его в щель под бетонную плиту, натягивал растянутые потертые джинсы, свитер, плотную штормовку, тяжелые бутсы-дерьмодавы, натягивал на уши разношенную бейсболку… И уже спустя минуту одинокая фигура часового с укрытым в полумраке лицом вновь возвышалась на посту. И как-то ненавязчиво, шажок за шажком, он смещался так, чтобы судно, стоящее под погрузкой, оказалось напротив. Он не думал, что может умереть, мысли были заняты другим. Вся «труппа» налицо (хорошее слово — «труппа», так и просится…): десятка три мужчин, увлеченных зрелищем погрузки последней торпеды. Там кучка, тут кучка… Несколько мужиков, одетых в промасленные комбинезоны, отчаянно небритые, явно отличающиеся от остальных членов банды, грудились у трапа, внимали Штайнеру. А тот с сосредоточенной миной им что-то внушал. Поодаль отирался блондин Ларссон, насмешливо поглядывал на босса, ухмылялся в кулак, думая о своем. Последняя торпеда пропадала в наклонном люке. Куда им столько? Весь флот собираются потопить? Нужно пользоваться моментом, пока никто не оборачивается… Он сжимал рукоятку «Кипариса», мысленно прикидывая, на что надеяться в текущей ситуации. Кучка промасленных господ — экипаж субмарины. Долго же этим хлопцам пришлось путешествовать — бледные, как привидения, не мылись, не брились, глаза красные. Он был уверен, что сможет положить всю эту группу одной кучной очередью. Заодно и Штайнера. А если повезет, то и Ингвалда. Без экипажа лодка в путь-дорожку не двинется. Останется на приколе, пока не соберут другой экипаж… Допустим, он успеет перезарядить, положит кое-кого из толпы. И это… всё? Промажут все дружно — отступит в коридор, что справа за спиной, будет вести партизанскую войну до победного конца… Зыбко все это, торпеды и подводная лодка останутся в распоряжении бандитов. Но иного пути уже не было, погрузка завершалась, стоящие на причале начинали приходить в движение…
Он тихо оттянул затвор. И тут заметил, как из кучки промасленных «голодранцев», характерно припрыгивая, отделяется сутулый тип в кожаной кепке с наушниками, протискивается через толпу и устремляется мимо Глеба в тот самый коридор. Правую щеку украшала лепешка грязного лейкопластыря — видать, фурункул прорвал. Он мельком рассмотрел его лицо — маловыразительное, никакое, предельно небритое (у майора спецназа — такое же небритое). Из толпы ему что-то недовольно прокричали. Хмуро покачал головой Штайнер — дескать, развели тут «на флоте» анархию. Мужик из экипажа небрежно отмахнулся — айн момент, подельники, ну, приперло, бывает. Про него забыли. Субъект на лодке задраивал наклонный люк. Цепочка людей неторопливо взбиралась по трапу в палубную надстройку. Красноглазый тип с козлиной бородкой выслушал последние указания Штайнера, сухо кивнул, развернулся и поволокся к трапу. А Глеб уже танцующей походкой отступал к коридору, умоляя Бога, чтобы никто не оглянулся. Роль обезьяны с гранатой, кажется, откладывалась…
Он наткнулся на этого типа сразу за поворотом. Тот стоял и бессовестно обливал безропотную бетонную стену. Он дал ему время закончить свои дела, чтобы не дай бог потом… Набросился сзади, треснув казенником по голове. Двойной удар: металлом по затылку и лбом об стену. Третий уже не требовался. И снова раздевание на скорость: стоптанные ботинки, штаны из брезента, воняющая соляркой дерюга, козырек на глаза… И убрать свое творчество подальше, чтобы не наткнулись в ближайшие пару-тройку часов…
Двигатель постоянного тока мощностью шестьдесят киловатт уже работал, когда мужчина с опущенной головой и лейкопластырем на правой щеке вихляющей походкой выбрался из коридора и засеменил к субмарине. Капитан с козлиной бородой неодобрительно покачал головой, пропадая в рубке. Штайнер даже не смотрел на него, отвернулся, что-то раздраженно втирал хмурому Ларссону. Остальным он тоже был неинтересен. Он взбирался на трап, не оглядываясь, а пропадая в люке, небрежно махнул рукой — дескать, попрощался. И сразу же заскрежетал за спиной трап — нашлось кому убрать. А Глеб задраивал люк — поскольку был не пальцем делан, да и не сложное это занятие. Спустился по лестнице, постоял, помолившись, перед закрытым входным люком в шахте, спускающейся от надстройки, нащупал рукоятку «Кипариса», всунутого за пояс, отбросил крышку и выбрался в нутро подлодки из широкой трубы…
Он находился на центральном посту, в отсеке управления, в перехлестах труб большого и малого диаметра. Над головой — массивная слуховая труба, под ногами — зеленый кран управления кингстонами. Силовые кабели, вентиляционные шахты, трубки высокого, низкого и среднего давления со сжатым воздухом, снабженные запорными кранами и красными вентилями. Индикаторы уровня водорода в воздухе. «Интересно, кто я по должности?» — мелькнула своевременная мысль. Кажется, молитва дошла по адресу, он ни с кем не столкнулся. Корпус лодки сотрясала дрожь, гудели трубы. Он выглянул из-за трубы подъемной шахты. Штурманский столик был пуст. Слева от столика — сонарный пост для «прослушки моря», там тоже никого, фрагмент компасной бочки, телеграф рулевого, рубильники системы экстренного пуска сжатого воздуха в цистерны. Переходный люк в носовую торпедную часть был прикрыт, там кто-то гремел, выражался. Члены команды пристраивали торпеды, путающиеся под ногами. «И что я здесь делаю?» — подумал Глеб. Он шагнул на клочок открытого пространства, выхватывая автомат. Мгновенная оценка — а зачем стрелять, если можно повременить? Пусть лодка уйдет с завода! Бородатый капитан припал к окулярам перископа, что-то настраивал под телеграфом, одновременно вращая колесо перископа. Доносился лязг из электромеханического отсека. Кто-то смачно выражался, забравшись в аккумуляторную яму. Виднелась сутулая спина, еще один член экипажа ковырялся в сером ящике с электрическими пробками, висящем перед входом в электромеханический отсек. Усердно отворачиваясь, пригнув голову, Глеб проковылял мимо капитана, прильнувшего к приборам, обогнул колонну гироскопа. Мужик, ковыряющийся в пробках, глянул на него через плечо, но увидел лишь спину в промасленной дерюге, пропадающую в тесном гальюне…
Он запер за собой железную дверь, перевел дыхание.
— Глебушка, ты чё это, опять? — проворчал из-за двери товарищ по команде. — Ты же вроде бегал по-маленькому…
Он вздрогнул, липкий пот катился градом со лба. Но нет, сомнительно, не могут его здесь знать. Надо же такому случиться, тезку прибил! Впрочем, кого он тут только не прибил, и сколько еще предстоит. Недаром говорят: если хочешь чего-то в этой жизни добиться, то пару раз спустить курок все же придется…
— Угу… — прохрипел он, меняя голос до неузнаваемости. — Приспичило… Давайте без меня, мужики…
За дверью захихикали в несколько голосов. Пропоносило придурка. Чертыхался капитан в адрес нерадивого подчиненного. Пролаяла команда — открыть кингстоны, наполнить резервуары водой. Лодка готовилась к погружению. «В подводном положении будут выходить с объекта, — сообразил Глеб. — Задним ходом. А уж в бухте развернутся, и в открытое море…» Он прижался затылком к двери, обозрел нехитрую обстановку. Ну, точно, он уже путешествовал на этой лодке. Площадь гальюна от силы метр на метр. Толстяку тут в принципе не развернуться. Трубы, сцепленные муфтами, радиаторы, скрученный кольцом пожарный шланг. Алюминиевый умывальник с примитивными кранами, а в узком закутке между умывальником и шлангом — «лучший друг подводника» с серой крышкой. Под унитазом — фекальная емкость, периодически продуваемая сжатым воздухом. Все продукты жизнедеятельности со свистом улетают в открытое море…
— Глебушка, тебя это тоже касается… — проворчали из-за двери. Он не сразу сообразил. Потом уткнулся взором в зеленый кран управления кингстонами, расположенный над умывальником, спохватился. Все подобные краны на лодке должны открываться одновременно.
— Угу… — прокряхтел он и схватился за кран, принялся с усилием его проворачивать. Есть, капитан! От волнения было трудно дышать — великий подводный путешественник, блин! Расскажи кому — не поверят. С террористами в одной компании сосуществует в подводной лодке. В тридцать седьмом его бы без суда и следствия — и разбираться бы никто не стал! Он пристроился на край унитаза, вынул автомат. Может, время? Нет, еще рано. Он чувствовал, как лодка движется — неторопливо, метр за метром, подрагивает корпус, двигатель работает без заеданий. «А ведь эту штуку недавно отремонтировали!» — констатировал Глеб. Трубы как новенькие, свежая краска, стены не лопаются от старости — их подскоблили и заштукатурили. Каждый приборчик на своем месте, выделяется нужным цветом, чтобы долго не ломать голову… Ком образовался в горле — лодка разворачивалась задним ходом! Значит, вышли с завода, выполняем маневр, нацеливаясь носом на море. Впереди извилистая Калабановская бухта протяженностью восемьсот метров. Три минуты резвого хода. И около часа до Севастопольской бухты, огибая живописный мыс Фиолент, где даже осенью не протолкнуться от отдыхающих…
Гудели турбины, лодка покачивалась и тряслась. Она уже шла по бухте. «Любопытно, провожающие есть?» — мелькнула интересная мысль. Высыпали к главным воротам, толпятся, машут платочками, утирают скупые мужские слезы? Лёлик, береги себя! Вряд ли. Во-первых, ночь на дворе, во-вторых, лодка следует в подводном положении, в-третьих, в гробу они видели эти скупые мужские слезы! Банде нужно ликвидировать следы преступлений (то есть затевать большую уборочную кампанию), окучивать Зою, потихоньку выбираться с завода… Пора!
— Глебушка, мать твою, ты помер там или как?! — забили в дверь тяжелым кулаком. — В прострацию провалился?
— В просрацию! — захохотал другой.
ebooksa