– Так точно, господин Хакади.
– Замечательно. Забирайте хатуитов с женщинами и выезжайте в Харас. Доктору обеспечить проведение операции. Вопросы?
– Нет вопросов, господин Хакади!
– Вперед!
Саманди отошел и отдал команду своим людям.
Двое пришли с носилками и унесли Айшу. Басма бежала рядом.
– Попала девочка, – усмехнулся Хакади. – И зачем ее брали в караван? Толку никакого, а теперь для нее жизнь закончилась.
Он почти прошептал эти слова, поэтому Кардай переспросил:
– Вы что-то сказали, господин Хакади?
– Я сказал, что проголодался, как волк. Как и воины, участвовавшие в захвате каравана. Надеюсь, ты накормишь нас?
– Конечно, господин Хакади, какой может быть разговор! Для вас лично все готово у меня дома. Остальных накормят и уложат спать в других домах.
– Ну, тогда веди в свой дом.
– Ждать, когда уйдет колонна Саманди, не будете?
– Он что, не обойдется без меня?
– Прошу за мной, господин Хакади!
– Нет, Ахмед, это ты следуй за мной, а где твой дом, я знаю.
Колонна Саманди ушла, боевики разошлись по домам, кишлак окутала мгла, лай собак, взорвавшихся новым появлением людей, смолк. Ночь вступила в свои права.
Глава седьмая
Похищение невесты, предательский расстрел друзей, захват каравана – все это кипело в Амале жаждой ненависти и придавало силы. В другой ситуации он провозился бы с путами долго. Но ярость гнала его. Он быстро докатился до брошенного главарем банды ножа, перевернулся на спину, сумел перерезать веревки на руках. Остальное заняло несколько минут. Оказавшись на свободе, Амал бросился на склон. Разбивая в кровь руки, поднялся на вершину, но бандитов уже не было, лишь где-то далеко на юго-востоке что-то похожее на облако пыли. Но это могло быть и просто облако. Не спускаясь в ущелье, он побежал к роще. Амал спешил, спотыкался, падал, поднимался и вновь бежал. В руках у боевиков его хрупкая Басма, его соплеменники. Он проклинал себя за то, что остался жив, и поклялся умереть, если не удастся спасти девушку, ее сестру, заложников. Но пока ему надо было как можно быстрее попасть на плато Барми.
Амал не останавливался ни на секунду. Ненависть, ярость, горечь, боль пожирали усталость. Наконец он вышел к серпантину. Солнце уже поднялось на востоке.