Воздушные пираты

— И что из этого? — спросил Парсек, про себя посмеявшись над утверждением турка, будто бы они пытались задержать террористов.

— Все очень просто, одного убили, второму дали уйти, — заявил турок. — Не имевший опыта оперативной работы Доку Гаджиев наверняка считал, будто спасся благодаря провидению.

— Почему вы так думаете? — спросил Парсек, ловя себя на мысли, что Булут, сам того не подозревая, практически пересказал начало операции.

— Да потому, что мы знаем, какого уровня достигла Россия в борьбе с террористами. Оказавшись в поле зрения ФСБ, Доку Гаджиев мог уйти только в том случае, если бы этого пожелали руководители операции.

— Вы переоцениваете профессионализм наших силовиков, — лениво возразил Парсек, уже уверенный, что суд ему если и грозит, то уже точно не земной. Его просто проверяют. Наверняка сейчас за разговором, происходящим в допросной комнате, наблюдает не одна пара глаз психологов, аналитиков и сотрудников специальных служб. Каждое его слово, каждый ответ оцифровывается и укладывается в определенную ячейку памяти суперкомпьютера, чтобы потом его еще не один раз можно было заново прослушать, законспектировать, разобрать по буквам, а потом отправить кодированным сигналом заокеанским партнерам.

— Скорее, наоборот, — уже вяло, без особого энтузиазма, парировал Булут. — Недооцениваем.

— Давайте вернемся к сути нашего разговора, — попросил Парсек уже с трудом воспринимавший слова. — После избиения мне даже думать больно.

Говоря это, разведчик не кривил душой. Он действительно держался из последних сил. Парсек больше всего боялся свалиться на пол и еще раз разбить себе голову. Казалось, мозги стали жидкими и при любом движении плескались в голове, причиняя боль.

— Может, перенесем разговор на завтра? — предложил Булут и зловеще улыбнулся: — Конечно, если в камере ничего не произойдет.

— А что может со мной произойти? — удивился Парсек.

Сейчас, когда с ним мог справиться даже ребенок, не хотелось повторения того, что случилось накануне. Ночь он провел в больнице, куда его доставили охранники, и сейчас он надеялся вернуться туда же. Однако турок развеял мечты о кровати с чистыми простынями и большим окном, пусть и с решеткой.

Испуг сейчас был как раз кстати. Парсек планировал его имитировать, но оказалось, что он не разучился бояться, как обычный человек. Да и как не бояться? Сказки, что есть бесстрашные люди. Еще больше врут, когда говорят, будто офицеру спецназа неведом страх. Если это так, то у него не все в порядке с головой, а такие попросту не пройдут медицинскую комиссию. Страх — это неотъемлемая часть инстинкта самосохранения. У офицера спецназа он вдвойне сильнее. К страху за собственную жизнь прибавляется страх за невыполнение задачи. Вся разница между обычным человеком и Парсеком заключается в том, что последний умеет управлять страхом и делает его буквально ручным. Но иногда может выпустить и показать. Как, например, сейчас.

Перемены в настроении не ускользнули и от внимания турка. Он вышел из-за стола, подошел к клетке и взялся за прутья. Парсек увидел запонки на его сорочке. Поблескивающие желтым металлом, они имели нефритовые вставки.

— Мы все решим быстро, — тихо сказал Булут.

— Что именно? — одними губами спросил Парсек. — Осудить меня? Кстати, а сколько дают за убийство?

— Пожизненное. — Булут выдержал паузу, давая переварить услышанное, и приблизил свое лицо к решетке. — Но мы вас отпустим.

— Как это?

— Просто, — продолжал интриговать Булут.

— Что я должен для этого сделать?

— Для начала рассказать правду, зачем вы направляетесь в Сирию.