Он сел в машину, развернулся и уехал. Еще несколько секунд я видел огни фар, так и не выключенные с ночи, и слышал звук мотора, затем он стих за Деревьями, и остались слышны только вопли древесных лягушек. Дождь усиливался, хлеща меня по лицу косыми лентами. Кровавая лужа под человеком, которого при жизни звали Бэном, начала розоветь и растекаться. Я пошел по мокрой траве вдоль леса. Вот и все! Спектакль окончен. Я находился в пустом театре, занавес опустился, и сквозь него еще видны были фигуры действующих лиц, но они уже расплывались и тускнели. Сон кончился, и я проснулся в темной часовне. Я достал сигарету, так и не закурил, я просто шел, не зная, куда и зачем, и даже ни о чем не думал. Я был пустым местом. У меня не было ни лица, ни индивидуальности, и вряд ли было имя. Мне не хотелось есть и даже пить. Я был вчерашним листком календаря, скомканным на дне корзины для бумаг.
Окровавленный труп Джерри лежал у перевернутой, сплющенной машины в четверти мили от отметки «Тупик». Саквояжа в машине, конечно, не оказалось.