Чары Клеопатры

— Что-то ты бледная сегодня, Зулейка Ивановна, — сказала одна из ее новых сокамерниц.

— Недоспала, наверное, — вяло ответила Клеопатра и без сил повалилась на койку: как раз только что прозвучал сигнал отбоя.

Сокамерница участливо приложила руку к ее лбу:

— Температура вроде нормальная. Отдыхай, все пройдет.

«Ничего само не пройдет», — подумала Клеопатра.

Глава 26

Алексей Ильин

События последних трех месяцев потрясли Алексея. Казалось, жизнь наконец-то начала налаживаться. В Люберецком банке развития он стал хорошо разбираться в финансово-кредитном деле, научился отслеживать и регулировать финансовые потоки, о которых в прежней жизни имел слабое представление. Заключил пару выгодных для банка сделок, чем заслужил одобрение руководства. А главное — им был доволен Саркис, которому, собственно говоря, банк через подставных лиц и принадлежал.

И вдруг все пошло-поехало. Как горох из худого мешка, посыпались беды, и одна горше другой. Погибла Наташа. Клеопатра сидит в Можайской колонии. Света хандрит, хнычет все время. Врачи говорят, что это сугубо нервное. Учится дочь теперь на тройки, и то еле-еле, уроки делать не хочет.

Алексей изредка наведывался к Клеопатре в колонию. Вероятно, Клеопатра сумела там завоевать авторитет, потому что однажды начальник колонии Марина Федоровна Залесская предоставила им для свидания служебную комнату, где они провели упоительные часы. А потом… потом Клеопатра призналась ему, что беременна, и рассказала о перипетиях, которые предшествовали ее аресту. Алексей пытался приободрить ее, но сердце защемило: его ли ребенок?..

Вернувшись в Москву, он рассказал о случившемся Саркисяну. Мудрый банкир попытался развеять его сомнения. Майор, мол, изнасиловавший Клеопатру, был обкуренный, а все наркоманы — импотенты, это общеизвестно.

— Какой же импотент, если он изнасиловал? — удивился Алексей.

— Если не импотент, то, во всяком случае, неполноценный мужчина, — гнул свою линию Саркисян. — Наверняка этот майор не успел кончить свое дело, как его пришиб Влад!..

Ильин во все это верит и не верит, но на сердце камень, который не сбросить.

Света стала раздражительной, спит плохо. Ясное дело: растет без материнской ласки. На могилу матери не ходит, да и на свидания с Клеопатрой не рвется. Но стала частенько посещать церковь, благо та рядом с их домом, у станции метро «Битцевский парк». Отец Федор приметил девочку, стал привечать, вести с ней долгие беседы…

Одинокого соседа по подъезду стала опекать хохлушка Ангелина, которая работала буфетчицей в кафе. Видный мужик, маявшийся с дочерью-малолеткой, запал ей в душу, и она приступила к активным действиям.

Ангелина жила на седьмом этаже, Ильин — на четвертом, и они нередко встречались в лифте. Буфетчица обладала легким, веселым нравом, а помимо этого — хорошей фигурой. Кафе, в котором она работала, процветало. С некоторых пор оно стало излюбленным местом бизнесменов. Заработки ее, включая щедрые чаевые, были весьма приличными, а главное, среди состоятельных посетителей частенько находился тот, кто именно в этот вечер жаждал получить порцию ласк и любовных утех. Тут-то и приходила ему на помощь всегда готовая откликнуться пышногрудая Ангелина. Но постоянная смена партнеров ей в конце концов наскучила. Хотелось чего-то прочного, основательного. Да и года к тому клонили — ей уже тридцать семь стукнуло.

Она заприметила Ильина еще при Наташе, тогда ей и в голову не приходило посягать на статного мужчину, который всегда с ней вежливо здоровался. Но теперь… Теперь положение кардинально изменилось. Наташа погибла. И это, решила Ангелина, развязывает ей руки.

Начала она обходным маневром — со Светы. Девочка стала неухоженной — понятно: без присмотра и материнской ласки. Именно последнее и было взято на вооружение.

Однажды, возвращаясь из кафе, Ангелина увидела у подъезда Свету. Девочка под дождем бродила около дома.