«Ривьера» мягко покачивалась на поворотах. Движение на фривее было не очень активным. Здесь у приличных людей субботний вечер принято проводить дома за пивом и барбекю.
Гребски внимательно следил за машинами, которые ехали следом, обгоняли его или шли параллельным курсом по всем четырем полосам широкого фривея. Пару раз, засомневавшись, случайно ли следующий за ним автомобиль пристроился ему в хвост, Денис резко, не включая поворотники, нырял в ближайший съезд с дороги и наблюдал.
«Хвоста» либо не было, либо за ним следили с регулярно проносившегося над дорогой небольшого полицейского вертолета, контролирующего соблюдение скоростного режима на фривее. Однако заподозрить такое — значило впасть в состояние, близкое к паранойе.
Денис включил сидюшник, и зазвучала музыка из старого, но от этого не ставшего менее гениальным фильма «Кин-дза-дза».
— Ма-ма, ма-ма, что мы будем делать, — негромко подпевал Гребски, — когда наступят зимни холода…
Зимних холодов в Калифорнии не предвиделось, но вот первая часть строки была актуальна.
— У те-бя нет теплого ботинка, у ме-ня нет теплого пальта…
Куприянова Денис увидел чуть в стороне от здания «шевроновской» заправки. Олег стоял и, задумчиво поглядывая по сторонам, курил. Денис подъехал к нему вплотную, едва не задев ноги приятеля округлым капотом «ривьеры». Бывший опер никак не отреагировал на эту вольность, только кивнул:
— Привет, старик…
— И тебе привет, — выбравшись из машины, сообщил Денис. Оглядел Куприянова, словно оценивая его пригодность к исполнению возлагаемой миссии. Видом помощника остался доволен и поинтересовался: — Готов?
— Как юный пионер, — усмехнулся тот, повторяя фразу, сказанную еще по телефону. Прикурил следующую сигарету от еще непотухшей первой, спросил: — А ты?
Денис пожал плечами, пытаясь на самом деле определить, готов ли к тому, что предстоит. Наверное, готов, потому что не ощущал в себе ненужной нервозности или глубоко запрятанной боязни.
— И я как пионер, только не совсем юный, — улыбнулся он. — Рассказывать?
— Валяй, — с готовностью кивнул Олег — Что стряслось на этот раз?
Рассказ занял минут десять, в течение которых Денис, насколько было возможно, старался излагать только факты. Честно говоря, причин всего происходящего он и сам не мог понять, а уж пояснить — тем более.
Куприянов слушал внимательно. Он не задавал никаких вопросов, только иногда прерывал и просил: «Повтори». Гребски послушно повторял.
— Все, — закончил свой рассказ Денис, удивившись, как это ему удалось все так ловко сложить воедино. — И вот мы здесь.
— Понятно, что ничего не понятно, — резюмировал бывший опер, потирая подбородок. — Как говаривали в нашем райотделе — «глухарь глухее глухого».
Денис вынужден был согласиться. Рассказывая всю историю, он и сам понял: ниточки, за которую можно было бы ухватиться, размотать клубок и разобраться, где тут ноги, где уши, а где какое другое непотребство, — пока нет.
Затушив очередную сигарету, Олег задумчиво изрек: