Чего Семен Черник не мог предположить, так это того, что ушлый риелтор сам захочет провести расследование и выяснить, кто проявлял столь пристальный интерес к его деятельности и вмуровал в стену «жучки». Действия были грубыми, но достаточно эффективными: сначала был ликвидирован резидент «Прозрачности», а потом и девушка, которой, как не только Черник подозревал, он успел передать ключевые файлы. Семен Черник имел достоверные данные, что Зоя Рафалович была с «прозрачником» буквально за пять минут до того, как неизвестный воткнул ему в спину нож в ста метрах от небольшого итальянского ресторанчика, где они вместе обедали. Агенты, следившие за «прозрачником», доложили Чернику о нервозности, с которой тот шел на встречу с Рафалович. Опытный Черник сразу подумал, что человек, скорее всего, подозревал о замыслах риелтора, но не смог предотвратить слишком быстро развивающиеся события.
И вот теперь то, что было в течение пяти лет целью жизни Семена Черника, находилось в руках журналиста, которого бывший чекист по мере возможности оберегал от неприятностей во время его поисков и с которым собирался встретиться в ближайшее время.
Семен Черник помог Олесе забраться в машину и поехал к уже открывающимся воротам особняка.
Поговорив с Олесей, Мартин усмехнулся, в очередной раз убедившись в своем умении очаровывать не только женщин в возрасте, но и молоденьких красоток. Ему совсем недавно исполнилось сорок два года, однако благодаря постоянным занятиям в спортивном зале и правильному питанию его возраст определить было затруднительно. При желании Мартин мог выдавать себя либо за преуспевающего бизнесмена средних лет, либо, как в случае с глупышкой Олесей, за студента, приехавшего из Европы изучать английский язык. Мартин перепробовал множество способов обучения и сменил несколько преподавателей, пока наконец не понял, что избавиться от своего швейцарского акцента ему не удастся, как это не удалось и его почти земляку — нынешнему губернатору Калифорнии. И тщательно разрабатывая для себя легенду, помнил об этом и каждый раз представлялся выходцем из Европы, что снимало множество вопросов, в том числе оправдывало незнание каких-то чисто житейских мелочей. Мартину уже приходилось бывать в Калифорнии, и при выполнении этого заказа он не испытывал никаких трудностей. «Легкие деньги!» — как говорят американцы.
Мартин спрятал телефон и подошел к желтому фургончику с надписью «Империя пиццы» и физиономией румяного пухлощекого повара на борту.
Прежде чем открыть заднюю дверцу, он еще раз полюбовался красотой пролетов моста «Золотые ворота», наполовину скрытого в густых клубах тумана. Сан-Франциско, раскинувшийся на другой стороне залива, не было видно совсем.
С этого места, предложенного его помощником, достаточно пустынного и уединенного, чтобы никто не поинтересовался, что же здесь делает фургон, призванный утолять голод любителей пиццы, вид был замечательный. Мартин посмотрел в сторону городка Новато, где меньше чем в десяти милях сейчас радовалась обнадеженная его ласковыми словами Олеся. На мгновение он прислушался к своим ощущениям. Убедившись, что сердце бьется ровно, пульс нормальный, уколов совести не наблюдается, Мартин удовлетворенно вздохнул. Он любил при выполнении заказов сочетать приятное с полезным. Но отнюдь не желал, чтобы это «приятное» каким-либо образом влияло на его профессионализм. И этого до сих пор не происходило. Мартин знал, что едва обнаружит в себе даже капельку жалости к нечаянным жертвам, настанет время уходить на покой.
Разросшиеся акации надежно скрывали фургон от любопытных взглядов проезжающих по дороге.
Он постучал по металлу, и дверцы тут же распахнулись. В глубине фургончика была видна странная конструкция из скрепленных друг с другом прямоугольных темно-зеленых ящиков и ящичков разного размера, которая даже в кошмарном сне не могла бы походить на приспособление для изготовления продукта, большинством американцев называемого национальным блюдом, несмотря на бесспорно итальянское происхождение пиццы.
Круглолицый, с чуть раскосыми глазами, усатый мужчина в белой куртке развозчика пиццы колдовал над откидным экраном с клавиатурой.
Подняв голову, мужчина увидел подошедшего Мартина и сообщил:
— Все нормально. Сигнал стабильный. Можно работать.
— Тогда работаем, — отозвался Мартин.
— Работаем, — кивнул усатый, вновь склонившись над клавиатурой. — С такой лялечкой грешно промазать. Помню, в Бендерах я «Алазанью», установленной на листе шифера, попадал в нужное окно дома, а тут… — Он нажал еще несколько кнопок и объявил: — Все, сваливаем.
— Ну, все так все, — согласился Мартин и выстрелил из пистолета с глушителем усатому в голову. Тот удивленно захватил воздух широко раскрытым ртом, завалился набок. Мартин бросил пистолет вглубь фургончика и быстро подошел к стоявшему на обочине ярко-красному «понтиаку» с открытым верхом.
Машина отъехала.
Фургончик меж тем продолжал жить своей жизнью.
Внутри установки заурчал какой-то механизм, и вся конструкция медленно сдвинулась на поворотной платформе. Металлические шторки, закрывающие торцовую часть самого большого ящика, сдвинулись, за ними обнаружились четыре отверстия, в которых масляно блеснули головки ракетных снарядов.
Мартин наблюдал, как фургончик с шипением окутался сизым дымом; раздались громкие раскатистые взрывы, и из клубов дыма на хвостах пламени один за другим в небо вырвались четыре ракетных снаряда. Выпустив залп, способный утопить средних размеров военный корабль или разрушить пятиэтажный дом, ракетоносный «пиццевоз» загорелся. Одна за другой рванули заготовленные канистры с бензином, и над грудой искореженного железа взметнулся черный столб дыма.
Мартин увидел его в зеркальце заднего обзора, направляя «понтиак» в сторону Сан-Франциско.