Так оно и было. Вернее, почти так. У нее был «покровитель», но заблуждаться на счет перспективности их связи с Алексом могла только полная идиотка, а Татьяна таковой не была. Их отношения больше походили на отношения партнеров: Алекс помогал ей деньгами, а она, по мере возникновения, удовлетворяла его сексуальные потребности. Но с тех пор как он женился на совсем молодой девице, почти ровеснице его шалопая-сына, это случалось все реже.
Денис ушел, однако через пару дней наведался снова. Они поболтали как старые приятели, оба ощутили, что между ними возникла взаимная симпатия, оба не стали противиться своим желаниям, а потому вечером того же дня оказались в ресторане, потом у Дениса, потом в постели.
То ли оттого, что у Татьяны давно никого не было, то ли оттого, что Гребски был на редкость чутким и нежным любовником, заботившимся, в отличие от большинства мужчин, больше о женщине, чем о себе, но они стали встречаться. У них вошло в обычай, если оба были не заняты, встречаться по пятницам. Иногда проводили вместе весь уикенд. Стали появляться вдвоем на чужих семейных торжествах и деловых банкетах, куда довольно часто приглашали Гребски.
«Покровитель», конечно же, узнал о ее связи, но ничуть не возражал. Потрепал по щеке, пожелал счастья и посоветовал не забывать, кто ей помог в трудное время.
Она заверила, что никогда ничего не забудет, и с головой окунулась в роман с журналистом. Связь эта нисколько не тяготила Дениса, но, читая его романы, Татьяна начала понимать, что, кроме той жизни, которая была на поверхности, на виду, у Дениса была еще и другая, куда ее не допускали. Татьяна восприняла это как данность. Она была умной женщиной и без нужды не лезла в ту другую жизнь, интуитивно чувствуя, когда нужно остановиться и промолчать. Она понимала, что Денис ценит такое отношение, как понимала и то, что, будь у него хоть малейшее желание дать себя закабалить, он наверняка передал бы ключи от собственных кандалов именно ей…
Денис ждал возле дома. Когда она остановила машину, уселся рядом, поцеловал ее и нежно провел ладонью по щеке:
— Как дела?
— Не дождутся, — отозвалась Таня. Это была их старая шутка. — Рванули?
— Еще как!
Ресторан был хороший, кухня — замечательная. Они ели суши и еще кучу всяких вкусностей, названия которых Татьяна не могла запомнить. Пили теплое саке, слушали прекрасного пианиста, игравшего не японские мелодии, как можно было предположить, а вполне американский блюз, целовались и дурачились, чем вызвали неодобрительные взгляды японской семьи за соседним столиком.
Дома у Дениса Таня, продолжая дурачиться, резко сбросила туфли, улетевшие под потолок, и плюхнулась прямо на пол, благо был он ворсистый, мягкий и теплый.
Денис включил проигрыватель, из которого полилась песня: «…Для меня ты стала роковая, женщина с печальными глазами…»
Он быстро скинул одежду, оставшись в узких плавках. Таня, лежа на спине, смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как теплой волной начинает накатывать возбуждение. Денис опустился рядом, легко провел пальцами по ее ноге, отчего стало приятно и немного щекотно, коснулся колена губами. Губы его ласкали ногу, спускаясь все ниже, а когда он стал целовать ее пальцы, она застонала и выгнулась, как тогда, когда это произошло в первый раз, — ее никто и никогда так не целовал.
Денис бережно стянул с нее трусики, коснулся губами лобка, нежно поцеловал, раздвигая губами влажную складочку, и вдруг впился в нее так, что она не смогла сдержать гортанного крика. Но не отпрянула, а, наоборот, подалась к нему и раскрылась, двумя руками обхватила голову и вжала его лицо в свое тело…
До него она не испытывала такого острого, почти болезненного наслаждения, хотя мужчин в жизни Татьяны было немало.
Потом он ласкал ее всю: от кончиков пальцев ног до мочек ушей, и теплые волны, повинуясь его рукам и губам, то усиливались, то ослабевали, но, ослабевая, не исчезали совсем, а становились предвкушением нового наслаждения, которое не заставляло себя ждать.
Татьяна испытывала первый оргазм еще до того, как Денис входил в нее. Такое у нее бывало только с ним и стало их обычной практикой.
Глава 4
Какими бы изощренными и долгими ни были минуты блаженства, умело растянутые в часы, они рано или поздно заканчиваются, и наступает утро с его неизбежными заботами.
Проснувшись, Денис выпил чашку растворимого кофе, чтобы шумом кофемолки не разбудить Татьяну, любившую после бурной ночи поспать часов до одиннадцати. Настроение его было прекрасным, как всегда после хорошего секса без неприятных неожиданностей и каких-либо обязательств. Суббота, раннее утро, тишина, спокойствие океана за окном.