Влюбленные женщины

– Молодой доктор Бринделл, сэр.

– Где?

– Их нигде не видно. Все ищут, но пока результатов нет.

Повисла зловещая пауза.

– В каком месте она упала?

– По-моему, там, где сейчас лодка, – последовал неопределенный ответ, – та, с красными и зелеными фонарями.

– Подплыви туда, – тихо попросил Гудрун Джеральд.

– Вытащи ее, Джеральд, о, вытащи ее! – умоляюще рыдал детский голосок.

Джеральд оставил его без внимания.

– Откинься назад, вот так, – сказал он Гудрун, поднимаясь на ноги в раскачивающейся лодке. – Тогда она не перевернется.

В следующее мгновение он, выпрямившись и мягко оттолкнувшись от лодки, стрелой ушел под воду. Лодку, а вместе с ней и Гудрун, сильно закачало, на взволнованной воде засверкал блуждающий огонь, и внезапно девушка осознала, что это был всего лишь лунный свет, и что Джеральд исчез. Так, значит, исчезнуть все-таки можно! Страшная обреченность лишила ее возможности думать и чувствовать.

Она знала, что он ушел из этого мира, а мир не изменился, только его, Джеральда, в нем уже не было. Ночь была бескрайней и пустой. То тут, то там раскачивались фонари, люди на пароходе и в лодках разговаривали приглушенными голосами. Она слышала, как стонала Винифред: «о, Джеральд, пожалуйста, достань ее, найди ее», и как кто-то пытался ее утешить. Гудрун бесцельно направляла лодку то в одну, то в другую сторону. Страшная, огромная, холодная, безграничная водная гладь наводила на нее непередаваемый страх. Неужели Джеральд никогда не вернется? Ей хотелось тоже прыгнуть в эту воду, также познать весь этот ужас.

Она вздрогнула, потому что кто-то сказал: «А вот и он». Она увидела, как Джеральд, словно нерпа, выплыл на поверхность. И она инстинктивно направила лодку к нему. Но рядом была другая, более большая, лодка. Гудрун сразу же направилась за ней. Ей просто необходимо было находиться поблизости. И тут она увидела его – в тот момент он походил на морского котика. Он выглядел совсем как котик, ухватившийся за борт лодки. Его белокурые волосы намокли и прилипли к его круглой голове, а лицо, казалось, было озарено едва заметным светом. Она слышала его прерывистое дыхание.

А затем он забрался в лодку. И о! Каким же восхитительным был изгиб его тускло белеющих в темноте ягодиц, которые были выставлены на всеобщее обозрение, когда он забирался в лодку – они убивали ее своей красотой. То, как мягко округлилась его спина, каким восхитительно серовато-белым пятном пронзали тьму ягодицы, когда он переваливался через борт, – это видение было слишком прекрасным, невыносимо прекрасным. Она смотрела и знала, что это видение сулит ей погибель. Она ощущала только ужасную обреченность и красоту, необыкновенную красоту!

Он уже казался ей не человеком, а воплощением целого периода ее жизни. Она видела, как он вытер воду с лица и посмотрел на перевязанную руку. И поняла, что все ее старания были напрасны, что жизнь подвела ее к крайнему пределу в его лице, и за этот предел ей никогда не суждено выйти.

– Погасите свет, так будет лучше видно, – внезапно раздался его голос, такой равнодушный, такой человеческий. Ей казалось невероятным, что мир, в котором обитают люди, – это не ее фантазия. Она обернулась назад и, наклонившись, задула фонари. А задуть их оказалось совсем не просто. Все фонари погасли, и только цветные лампочки на борту парохода все еще горели. Ночь накрыла все вокруг своим ровным иссиня-серым покрывалом, в небе сияла луна, сновавшие повсюду лодки казались мрачными призраками.

Раздался еще один всплеск, и Джеральд вновь ушел под воду. Гудрун сидела в лодке, сердце ее терзал мучительный страх. Огромная, ровная гладь озера, такая тяжелая и устрашающая, наводила на нее ужас. Она осталась наедине с этой расстилающейся перед ней мертвой гладью озера. Но это уединение не было приятным – это было чудовищное, холодное ожидание. Гудрун замерла на поверхности этой коварной стихии, ожидая, когда наступит ее черед исчезнуть в ее глубинах.

По взволнованному перешептыванию она поняла, что он вновь забрался в лодку. Ей так хотелось оказаться рядом с ним. Она напряженно искала его взглядом, вглядываясь в накрывшую воду тьму. Но невыносимое одиночество уже окружило ее сердце прочной стеной, через которую уже ничто не могло проникнуть.

– Отправьте пароход к пристани. Он здесь больше не понадобится. Приготовьте сети, будем прочесывать озеро, – раздался решительный, властный, земной голос.

Пароход постепенно отходил назад.