– Хотя мне также хотелось бы, чтобы она не торопилось. Бесполезно оглядываться вокруг, когда уже будет поздно.
– О, поздно никогда не будет, – сказал Биркин, – раз уж на то пошло.
– Что вы имеете в виду? – спросил отец.
– Если человек раскаивается, что вступил в брак, значит, брак заканчивается, – сказал Биркин.
– Вы так считаете?
– Да.
– Да, но это только ваше мнение.
Биркин, не произнося ни слова, подумал про себя: «Именно так. А что касается твоего мнения, Вилл Брангвен, то нужно его обосновать».
– Полагаю, – сказал Бранвен, – вы знаете, что мы за люди? Как она была воспитана?
«Она, – подумал про себя Биркин, вспоминая, как ругался в детстве, – она еще та кошка».
– Знаю ли я, как она была воспитана? – произнес он вслух.
Он, казалось, намеренно выводит Брангвена из себя.
– Ну, – сказал Брангвен, – в ней есть все необходимое девушке – насколько это возможно, насколько мы могли ей это дать.
– Уверен, что это так, – сказал Биркин и разговор опасным образом застопорился.
Брангвен постепенно разражался. Одним своим присутствием Биркин вызывал в нем раздражение.
– И я не хочу, чтобы она потом дала задний ход, – сказал он гулким голосом.
– Почему? – спросил Биркин.
Это короткое слово выстрелило в голове Брангвена, точно ружейный выстрел.
– Почему? Потому что я не верю в ваши новомодные поступки и новомодные идеи – туда-сюда, словно лягушка в аптекарской банке. Я с подобным никогда не смирюсь.
Биркин наблюдал за ним пристальным, лишенным эмоций взглядом. Между двумя мужчинами нарастало острое противостояние.