Как бы ей хотелось, чтобы прислуга не задавала лишних вопросов.
– Да, вы это уже говорили. Но зачем все-таки они вам нужны – для украшения, чтобы кому-то послать или как?
– Я хочу сделать букет для приветствия.
– Букет для приветствия! А кто приезжает – герцогиня Портлендская?
– Нет.
– Вот как? Ну, если вы соедините все цветы, что выбрали, в одном букете, то он получится чрезмерно пестрым.
– А мне как раз и нужен чрезмерно пестрый букет.
– Вот как! Тогда больше не о чем говорить.
На следующий день Винифред, надев платье из серебристо-серого бархата и сжимая в руках вызывающе яркую охапку цветов, с острым нетерпением ждала в классной комнате когда приедет Гудрун, постоянно выглядывая на дорогу. Утро выдалось дождливое. Девочка ощущала необычный аромат оранжерейных цветов, букет был для нее маленьким костром, зажегшим в ее сердце странный, незнакомый огонь. Легкая романтическая атмосфера пьянила ее.
Наконец, Гудрун показалась, и Винифред побежала вниз предупредить отца и Джеральда. Они рассмеялись ее волнению и серьезности и вместе с ней спустились в холл. Лакей уже спешил к двери, и в следующую секунду он уже брал у Гудрун зонтик и плащ. Хозяева дома стояли поодаль и ждали, когда их гостья войдет в холл.
От дождя Гудрун раскраснелась, ветер выбил ее волосы из прически и теперь они завились мелкими колечками. Она походила на цветок, только что распустившийся под дождем, обнажая свое сердечко и испуская тепло впитанного солнечного света.
У Джеральда сжалось сердце, когда он увидел ее красоту и понял, что совсем ее не знает.
Она была в нежно-голубом платье и темно-красных чулках.
Винифред приблизилась к ней с непривычно торжественным и официальным видом.
– Мы так рады, что вы вернулись, – произнесла она. – Это вам.
И она подарила свой букет.
– Мне! – воскликнула Гудрун.
Она на мгновение растерялась, но затем ее лицо вспыхнуло жарким румянцем, казалось, радостное пламя на мгновение ослепило ее. Она подняла загадочный, горящий взгляд на мистера Крича и на Джеральда. И у Джеральда вновь все сжалось внутри, точно выше его сил было видеть ее жаркий, откровенный взгляд. Она обнажила свою душу перед ним, и это было невыносимо. Он отвернулся, чувствуя, что между ними что-то неизбежно должно было произойти. И он пытался разорвать путы этой неизбежности.
Гудрун поднесла цветы к лицу.
– Какие они красивые! – растроганно произнесла она. И затем, охваченная внезапным порывом, наклонилась и поцеловала Винифред.