Это чувство было чем-то большим, чем успокоение матери за жизнь и здоровье своего ребенка.
Вглядываясь по временам в лицо доктора Караулова, Конкордия Васильевна как будто что-то смутно припоминала из своего прошлого.
Где видала она это лицо?
Она не могла припомнить этого, несмотря на все усилия напрячь свою память, но была уверена, что где-то, даже не в особенно далеком прошлом, видела его.
Если бы она знала, что она в доме человека, безнадежно и уже несколько лет ее любящего.
Она этого не знала, но какая-то притягательная сила тянула ее к Федору Дмитриевичу и его присутствие перерождало молодую женщину.
Это не было чувство благодарности, почти благоговения матери к спасителю ее ребенка, это было какое-то ощущение близости нравственной силы, способной защитить ее от всех жизненных треволнений.
О, как нуждалась графиня Белавина в такой нравственной силе!
Она не подозревала, повторяем, о любви к ней доктора-спасителя жизни ее дочери, иначе бы в разговорах с ним она не старалась играть роль счастливой жены и не относилась с нежностью к своему отсутствующему мужу.
Графиня Конкордия, конечно, и не догадывалась, что ее муж исповедовался уже письменно перед своим другом, ярко обрисовав картину их семейной жизни. Она не считала себя вправе выносить сор из избы, по любимому выражению ее тетки, даже перед другом Владимира.
Отношения мужа к жене — этих существ, составляющих «два-плоть едину», по учению церкви, не должны служить предметом обсуждения даже самых близких им лиц.
Так думала Конкордия Васильевна, тщательно и искусно скрывая тайну ее семейного разлада.
Не подозревавший такой нравственной силы в молодой женщине, Федор Дмитриевич считал ее самообманывающейся в своем счастье и еще более страдал в предвидении момента, когда повязка спадет с глаз несчастной графини и она лицом к лицу встретится с ужасной действительностью, способной убить ее как удар молнии.
Молодая женщина между тем уже давно видела все настоящими глазами, но упорно в глубине своей души таила свое горе, не допуская в это свое «святая святых» ни единого человека.
Ее тетка даже только подозревала, но не получала надлежащего ответа на самые искусно построенные вопросы.
Эту силу воли молодая женщина почерпнула в любви к своей дочери и считала, что если она имела право жаловаться на мужа, она не имела этого права относительно отца Коры.
— Боже, — думал Караулов, — как она любит его, а между тем он утомился этой любовью и готов променять эту святую, прелестную женщину на первую попавшуюся завсегдатайницу отдельных кабинетов петербургских шикарных ресторанов.
Какая разница между этими двумя соединенными неразрывными узами существами?
В поздние летние вечера, когда маленькая Кора и даже Дарья Николаевна спали крепким сном, Конкордия Васильевна и Федор Дмитриевич часто сиживали на скамейке у избы и наслаждались южной вечерней прохладой.
— Объясните мне, доктор, я одного не понимаю из того, что случилось при нашей встрече… Что я узнала вас, когда вы назвали свою фамилию, это весьма естественно, так как я много раз слышала ее от моего мужа, но вы, не видавший меня ни разу в жизни, как вы узнали меня?