XIV. Разлука
В Киеве Белавины действительно пробыли около полутора месяцев.
Это было понятно со стороны графини и ее тетки, но граф, живший по наружности жизнью семьянина, представлял некоторую загадку.
Положим, петербургский летний сезон не представляет особой приманки для столичных виверов и представителей золотой молодежи, которые в большинстве покидают на это время берега красавицы-Невы, но душный и пыльный Киев мог быть тоже привлекательным и казаться чуть ли не раем только влюбленному доктору Караулову.
Был, оказывается, некоторый магнит, который удерживал графа Владимира Петровича около жены — этим магнитом служила Надежда Николаевна Ботт.
Своеобразная пикантность этой женщины, женщины-кошки, с плавными мягкими движениями этого грациозного зверька, с красными чувственными губами и многообещающим пушком над верхней из них, блестящими глазами не могла не обратить на себя внимание хотя и молодого, но уже сильно пожившего сластолюбца.
Это впечатление, произведенное на графа, не осталось, конечно, тайной для Надежды Николаевны, если бы даже граф Белавин был человеком, умевшим скрывать свои чувства.
Но граф не был таковым, и вскоре весь кружок их киевских знакомых знал об этом увлечении.
Знала, конечно, об этом и графиня Конкордия.
Тактика, принятая Надеждой Николаевной в ее щекотливом положении, была безукоризненно искусна. Только умная женщина умеет действовать в посрамление народной мудрости и, гонясь за двумя зайцами, поймать обоих.
Ее сдержанная холодность с чуть заметными, подающими, надежду, взглядами по отношению к графу сделала то, что графиня все более и более убеждалась в искренности к ней дружбы молодой женщины, а страсть графа распалялась, встречая препятствия, но не окончательную безнадежность, способную убить желание.
Вот причина, почему граф Владимир Петрович внезапно возымел влечение к семейному очагу.
Оба семейства, Ботт и Белавиных, решили выехать вместе. И те, и другие возвращались в Петербург.
Федор Дмитриевич был уведомлен о дне отъезда и приехал в Киев проститься.
Он нашел чемоданы уже увязанными.
Отъезд был назначен на другой день.
Первые слова, которыми встретила Караулова графиня Конкордия Васильевна, были:
— Федор Дмитриевич, мы выедем вместе для того, чтобы те, которые будут продолжать путешествие, менее бы страдали от разлуки… Нам покажется, что вы сделаете небольшую остановку на пути, а мы поедем дальше.
Было ли это утешение?
Увы, как для кого!