– Кто это? – спрашивает Леонардо, снова беря меня за руку.
– Один студент из Академии искусств, он приходит сюда ради картин Караваджо.
– Он без ума от тебя, ты знаешь?
– Да перестань, – я машу рукой, – ему всего двадцать!
– Вот именно, – многозначительно отвечает Леонардо уверенным тоном.
Покачиваю головой, улыбаясь. На самом деле до сегодняшнего дня я особенно об этом не думала, но взгляд, который бросил на меня Мартино пару минут назад, делает эту гипотезу более чем правдивой. Надеюсь, он не слишком расстроился.
Все мысли растворяются, когда сажусь на «Дукати» и прижимаюсь к Леонардо. Я чувствую себя свободной и в безопасности, прижавшись к его плечам. Мы несемся к побережью, и утренний бриз обдувает наши лица, а на голубом небе – ни облачка. Мне удобно на сиденье этого мотоцикла. Мне хорошо с Леонардо, и я понимаю, что сейчас не хотела бы быть ни в каком другом месте. Уже в районе Ла Понтина[39] воздух начинает наполняться ароматами соли, водорослей, соснового бора. Пахнет морем.
Сабаудия[40] раскидывается перед нашим взором, городок с особой изысканной атмосферой, словно сошедшей с картин Де Кирико[41]. Теперь я понимаю, почему римская интелллигенция 50-х годов выбрала ее своим летним укрытием. В этом месте есть что-то волшебное, восхитительное сочетание моря, озера, болот, леса и пустыни. «Дукати» летит по асфальту набережной, и на многие километры дюны перемежаются со средиземноморской растительностью, до самой горы Чирчео[42], где белое золото песка сдает позиции зелени побережья.
Леонардо останавливает мотоцикл на парковке у края дороги, отсюда спускаемся пешком – по деревянной лесенке, ведущей к пляжу. Время от времени он заботливо подает мне руку и помогает сойти. Он внимателен, с ним мне ничего не страшно и я ни в чем не чувствую нужды. И как бы ужасно это ни звучало, не нуждаюсь даже в Филиппо.
– Боже, какая красота эти дюны! – мои глаза полны восхищения. Ветер оставил на белейшем песке рисунки и узоры, которые кажутся творениями художника. Глубоко вдыхаю, и соленый воздух наполняет меня всю.
– Я же тебе говорил, что это того стоило… – напоминает Леонардо, окидывая меня взглядом.
Мне действительно нужно было выйти на открытый воздух, увидеть дневной свет. Да, я люблю свою работу, но она съедает мои глаза, мою кожу: пронизанные влажностью стены, растворители, пыль, леса, кисточки, которые нужно отмывать… Паола вечно наезжает. Мне и правда нужно было оторваться, а здесь настоящий рай: природа и чистая вода.
Пляжный смотритель выходит нам навстречу, у него загорелая кожа – уже в мае – и выгоревшие на солнце волосы. Он организует нам два шезлонга прямо у воды и спрашивает, не хотим ли мы чего-нибудь выпить. Мы заказываем два бокала просекко[43], и он удаляется. Вокруг нас совсем мало людей: одна мама с маленькими детьми и пожилая пара с обгоревшей красной кожей – наверняка немцы.
Леонардо расстегивает рубашку, подходит к воде и, закатав края брюк, мочит ноги, чтобы почувствовать ее. Он кажется в своей стихии, с его неухоженной щетиной и загорелым торсом Леонардо вполне можно принять за моряка. Потом поворачивается ко мне:
– Ты совсем не хочешь надевать этот купальник?
– А ты?
– Мой уже на мне.
Беру сумку и иду переодеваться в одну из кабинок. Надо признать, что у Леонардо прекрасный вкус: купальник очень красивый – вещь высокого класса. Лямки завязываются на шее – моя любимая модель, поскольку подчеркивает линию плеч (единственную часть моего тела, которая действительно мне нравится, заодно с руками). Благодаря постоянному пребыванию на лесах и стремянках (что требует напряжения мышц), у меня плечи как у пловчихи!
Ну вот, я готова. Теперь нужно просто вернуться, лечь на шезлонг и расслабиться. На мгновение вижу улыбку Филиппо, ямочки, его светло-зеленые глаза, а потом это нежное выражение лица внезапно становится ледяным. Но когда открываю дверь кабинки, солнечный свет ослепляет меня и разом удаляет это видение.
Леонардо ждет меня у шезлонгов, в очках и с бокалом в руке. Он уже снял одежду, оставшись только в плавках. У него тело мощное и до невозможности сексапильное (не сулящей ничего хорошего сексуальностью). Однако оно не похоже на накачанные, скульптурные фигуры культуристов; его мышцы кажутся сформированными скорее работой на открытом воздухе, чем часами в спортзале. Правда, Леонардо слегка отяжелел в области живота, как и положено настоящему повару и такому типу как он – умеющему наслаждаться жизнью. Вдобавок татуировка на спине придает ему чертовскую привлекательность: я не в силах оторвать от него взгляд.
ebooksa