Раз утром я получил анонимное письмо:
Пусть говорят, что хотят, об анонимных письмах, но они редко не достигают цели! Это оружие, бесчестное, недостойное, позорное — но верное!
Раз двадцать в этот день хотел я показать письмо Изе, но воздержался.
На другое утро я встал чуть свет и стал следить из окна мастерской.
Часов в восемь Иза в черном платье, закрытая густой вуалью, вышла на улицу, подозрительно оглядываясь кругом. Сердце мое страшно билось… Она села в фиакр; я бросился за ним как безумный и не выпускал его из вида. По счастью, он ехал медленно, повернул на бульвары и направился к Монмартрскому кладбищу. У ворот Иза вышла, подозвала сторожа и приказала ему нарвать цветов и идти с нею. Дойдя до могилы моей матери, она опустилась на колени, положила цветы, помолилась и вернулась домой с прежними предосторожностями.
Судите о впечатлении! Я бросился к ней, показал анонимное письмо и умолял простить меня!
— На чем держится доверие любимого человека! — с горьким упреком сказала она.
С этих пор, когда Иза уходила из дома в черном платье, я сочувственно пожимал ей руку, не осведомляясь о том, куда она отправляется.
XXXV
Г-н Мерфи, один из крупных ценителей искусства, не раз приглашал меня в свое имение на открытие сезона охоты. В прошлом году я принял, наконец, приглашение и решил ехать тридцатого августа, в шесть часов утра.
Ехал я очень неохотно, и, чем ближе подходило время, тем искреннее желал я, чтобы явилась какая-нибудь непредвиденная помеха. Не отговориться ли болезнью жены, ребенка или своей собственной? Но вдруг правда узнается, радушный хозяин может обидеться! Кроме того, человек суеверен: вдруг болезнь явится на самом деле!
Такие мысли осаждали меня вечером двадцать девятого августа, пока Иза заботливо укладывала мои вещи в чемодан.
— Нет, решительно я не поеду! — внезапно сказал я. — Сейчас напишу г-ну Мерфи!
— Будет невежливо! — заметила Иза.
— Тем хуже.
— Ты бы развлекся!
— Нисколько.
— Уверяю тебя! Поезжай, как ты обленился! Приедешь туда, не будешь раскаиваться.
— Дай мне перо и бумаги.