– Все, это конец, – цокала она зубками о стакан. – Ты для меня умер. Даже не пытайся объяснять, что это запах родной сестры! Я не желаю ничего слышать. Ни единого слова.
Я молчал, как рыба. Мое лицо приобрело такое выражение, словно мне только что сообщили, что все мои рукописи сгорели. Написанная на лице трагедия – непременное условие успеха.
– Ты не поверишь, а ведь я любила тебя, – прохныкала она, шмыгая носом. – Это были искренние чувства, и ты убил их.
Я мгновенно примерил маску раскаявшегося палача и на всякий случай точно так же шмыгнул носом – иногда женщины на это ловятся. Но сейчас был не тот случай. Вера ушла в комнату и захлопнула за собой дверь. Я выдохнул наэлектризованный воздух и залез в ванну. Любовь на природе преподносит нам иногда досадные сюрпризы. Лежа в ванне, я задумался над сегодняшним безумным днем. Он просто не мог закончиться иначе и завершился именно так, как того требовали тайные предписания судеб. Так, может, Марьяна была права?
2
Когда я вылез из ванны, Вера смотрела ту же мыльную оперу.
– Даже не приближайся ко мне, – сказала она каменным голосом.
– Хорошо, – сказал я, снимая рубашку и укладываясь рядом. Главное не перечить женщинам.
– Даже не прикасайся ко мне, – сказала она еще тверже.
– Упаси Бог, – ответил я и обнял ее.
Тело ее выгнулось дугой, и ладони уперлись в мою грудь.
– Прекрати, уйди от меня, я тебя ненавижу, ты все, все разрушил, ты негодяй…
Дальше она не могла говорить, я начал ее целовать, и слова оказались просто излишни. Умолк и телевизор, оттуда доносилось лишь прерывистое дыхание Шерон Стоун.
Я стянул с Веры халат и почувствовал, как под моими руками закипает ее горячее тело, она была страстной, как никогда прежде, не отрываясь от моих губ, перевернула меня на спину, оседлала и начала двигаться с такой энергией, словно собиралась истолочь меня в порошок, а спустя минуту выпрямилась и выгнулась назад, давая возможность охватить ладонями ее грудь, она постанывала и жадно облизывала губы, вскрикивая, как раненая птица, захлебываясь от избытка воздуха, и гнала, мчала, наяривала, доводя меня до бешенства. Я закрыл глаза и, чтобы не кончить раньше Веры, начал думать про Марьяну, но мои мысли о ней были лишены эротики, я лишь вспоминал о том, что она мне говорила, в чем пыталась убедить меня, и чем больше я о ней думал, тем дальше откатывалась волна оргазма, так что, когда Вера наконец начала прерывать тихие стоны криками, я вынужден был в мыслях оторваться от Марьяны и сосредоточиться целиком на Вере, дожидаясь, пока она с диким воплем не рухнула, сползая с меня.
После этого мы выпили мартини. Вера прижалась ко мне и спросила:
– Признайся, ты был с ней?
Интересно, кого она имеет в виду?
– Да.
– Я так и думала.
– Видишь ли…