Спальня, в которой ты, он и я

– До скорого? – сказал Луи, вопросительно посмотрев на меня и кротко улыбнувшись, что давало надежду на то, что он готов исправиться.

Я никогда не могла понять, что у него на уме, но сейчас увидела ямочку на его правой щеке, а она, как я заметила, появлялась каждый раз, когда он был искренне взволнован. Я стала называть ее ямочкой истины. В те редкие моменты, когда она возникала на правой щеке, он был честен со мной и перед самим собой, без фарса и без прикрас. Как в саду в Музее Романтической эпохи или как сегодня, в машине, когда он поведал мне грустную историю о смерти Авроры.

– До очень скорого… – шутливо заметила я. – Нам ведь не избежать встречи на потрясающе увлекательном совещании в BTV!

Он оценил мой юмор и кончиками пальцев погладил меня по руке.

Дверца с моей стороны внезапно открылась, хотя я еще не успела дотянуться до ручки. Это был Ришар, водитель, катавший нас по городу и окрестностям весь день и скрывавшийся все это время от глаз за непрозрачной перегородкой.

– Прошу, мадемуазель, – пробурчал великан низким голосом и отодвинулся, чтобы я вышла из машины.

Удивительная предупредительность для такой замкнутой натуры.

Он стоял против света, и его лицо было в тени, но когда я вылезла из машины и увидала его при свете дня, то не могла не узнать бритый череп, тяжелую нижнюю челюсть и, самое главное, эту мягкую учтивость, как у бульдога… «не мужлан, но похож». Короче, тот самый сосед-грубиян, что на днях, возвращая мне Фелисите, держал ее за шкирку, как половую тряпку. Вот кто это был!

Я так и осталась стоять на тротуаре, открыв рот от удивления, а он спокойно сел за руль, хлопнув дверцей, завел мотор и тронулся с места. Я все еще не могла прийти в себя, пытаясь разгадать загадку, а шикарный лимузин, блестящий и стремительный, уже исчез из виду.

Обычно в этот час дом пустовал, а в эти дни – тем более, так как Арман бегал по городу, улаживая наши дела. Три пушистика, скорее всего, валялись где-нибудь в саду или на заднем дворе, греясь в лучах заходящего солнца.

На консольном столике я заметила серебристый конверт, но, странным образом, не почувствовала удивления. Рядом с ним лежала записка от Дэвида, значит, в середине дня он заезжал домой.

Очередной скучнейший обед с корейцами.

Зная их нравы, пьянка обеспечена.

Вернусь, скорее всего, поздно. Не жди меня.

Я тебя люблю.

Д.

Я не спеша развернула конверт, чтобы достать оттуда пакет, который, как я сразу поняла, оказался легче, чем предыдущие. На сей раз там находился только магнитный ключ от номера «Отеля де Шарм» и две картонки на плотной глянцевой бумаге.

Если я правильно поняла, отсутствие уже привычного предписания предполагало тест на сообразительность: я должна сама догадаться о месте и времени нашей встречи. Это было несложно: «Отель де Шарм», в 10 часов вечера.

Потом я развернула карточки из плотной бумаги и, к удивлению своему, обнаружила, что в них содержались два совершенно разных приказания. Я поначалу озадачилась, но скоро поняла, что у Луи больше не было надобности убеждать меня прийти. Он и так знал, что я приду в назначенный час. И раз уж не было нужды тратить время на уговоры, то почему бы не убить двух зайцев одним махом? Перейти на ускоренную программу.

4 – СВОЕМУ ПОВЕЛИТЕЛЮ ТЫ ПОКОРИШЬСЯ.

И потом еще одно, содержащее под доброжелательным с виду посланием скрытую угрозу:

5 – ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ, ТЫ УСЛЫШИШЬ ЕГО.

Что я могла знать о своих желаниях? Если уловка Луи заключалась в том, чтобы пробудить во мне желания, стертые временем, и приглушенные чувства – он же сам мне сказал, что он – проявитель, – то я не была уверена, что мне хочется вытаскивать их наружу. Что они стоят, эти секунды наслаждения, мгновения чувственного экстаза, острые, жгучие, но по природе своей скоротечные, по сравнению с огромным полем материального благополучия, обеспеченным Дэвидом Барле.