Спальня, в которой ты, он и я

У меня возникло желание тряхнуть его хорошенько, чтобы он вспомнил: какое отношение имеет все это к Дэвиду и Авроре? И главное: при чем тут мы? Это желание умножало другое, возникшее у меня в тесном пространстве салона автомобиля, желание, от которого задрожали все клеточки тела.

Но мне не пришлось прерывать Луи, он и без меня знал, куда могла нас привести его эрудиция:

– Равно как и Наполеон с Жозефиной на первых этапах их любовных отношений, Дэвид тоже очутился в плену и полностью подчинился Авроре. Она могла делать с ним все, что хотела. Вы помните, я рассказывал, эти знаменитые кризисы пограничного состояния… Она даже изменяла ему время от времени без зазрения совести.

Мне стало не по себе, как только я представила себе Дэвида, грустного, обманутого, с воображаемыми рогами на голове.

– Позже, уже после свадьбы, когда он занял в группе более важный пост и стал исполнять ответственные функции, в точности как Бонапарт, дослужившийся от простого офицера до генерала, потом до Консула, разделение ролей между супругами постепенно началось меняться. Теперь он играл первую скрипку, был на виду, теперь к нему липли женщины.

– А Аврора?

– Она быстро сдалась, сникла. Целыми днями скучала дома одна и постепенно погружалась в пучину депрессии.

– Тогда в свою очередь и Дэвид начал ей изменять? Правда?

Как и я, между прочим! Я ведь тоже его обманывала, по-своему…

– Дэвид был практически вынужден, он и не скрывал этого, – подтвердил Луи мою догадку, похоже, не осуждая брата. – В Тюильри имелась черная лестница, по которой с улицы можно было попасть сразу в спальню, в маленькую спальню, из неофициальных апартаментов. Она располагалась прямо над рабочим кабинетом императора, и Констан, личный слуга Наполеона, приводил туда девушек из свиты, на которых остановил свой выбор император.

– Зачем вы все это мне рассказываете?

Он обернулся ко мне, суровый и надменный, как хищник, уверенный в своих силах, могущий себе позволить по прихоти наслаждаться забавой: смотреть, как жертва томится от вожделения, ни секунды не сомневаясь при этом, что рано или поздно он ее сожрет. Можно сказать, что он уже пожирал меня взглядом.

– В то время Дэвид еще не поселился в особняке Дюшенуа. Он жил в той квартире, где сейчас живу я, в доме номер шестнадцать, на проспекте Жоржа Манделя. Эту квартиру в каком-то смысле вполне можно сравнить с замком Тюильри: нам в этом доме принадлежат апартаменты, а также небольшая квартирка из двух комнат над ними, куда можно, конечно, попасть с парадной лестницы, но есть также и черный вход, куда ведут несколько ступенек из нижней квартиры. Я уже давно замуровал его, а в те времена Дэвид довольно часто им пользовался, вы же понимаете…

Что это были за женщины на одну ночь?

Сколько их было у него до меня? Мы никогда об этом не говорили. Надо ли вести счет на десятки, на сотни? Еще больше? Как можно ревновать к прошлому? Стоит ли? Возможно ли очистить память, уничтожить воспоминания о тех, кем он обладал?

(Рукописные заметки от 11/06/2009, написано моей рукой.)

Каков по натуре Дэвид, в чем его сущность? Неутомимый охотник, всегда в поисках новой добычи, в отличие от Луи, который сосредоточил свое внимание только на одной: на мне?

Я задумалась – а где может находиться потайная лестница в особняке Дюшенуа?

– Он вам о них рассказывал?

– Да, Дэвид всегда хвастался передо мной. Он считал свои победы дополнительными очками в нашем маленьком соревновании.