Спальня, в которой ты есть

– Да, лучше.

Я не разговаривала с ним с момента похорон мамы. Он вернулся в свой рабочий кабинет в Нантре, а я к новой жизни в Париже. Но я знала, что этот человек хранил к моей маме теплые чувства даже после ее смерти. В конце концов, он был тем, кто изо всех сил пытался спасти ее во время последней госпитализации. И в моем мобильном всегда был номер его сотового.

– Не хотелось бы вас беспокоить, но у меня есть небольшая просьба.

– Я слушаю.

– Как вы считаете, возможно узнать, был ли человек доставлен в больницу после попытки самоубийства?

– Все зависит от… Как давно это произошло?

– Двадцать лет назад.

– И все же… Где именно?

– Я не уверена. Либо в Бретани, в Сен-Мало, либо в Париже в 16-м или 9-м округе.

– Хм… Это нелегко. Двадцать лет назад записи о поступлении больных еще не были компьютеризированы. И в большинстве случаев все документы так и остались лишь на бумаге. Но я могу попробовать, – сказал он обнадеживающим голосом.

Доктор Пулэн умело избежал вопросов о том, почему я веду это небольшое расследование. Однажды я упоминала о своей страсти к журналистике, и, по-видимому, он довольствовался этим мотивом.

Я сообщила доктору Пулэну полное имя Дэвида, его номер социального страхования – где была указана его поддельная дата рождения – и, вооружившись терпением, медленно отправилась в обратный путь. Спустя двадцать минут, когда я разглядывала роскошные витрины в центре Динара, он мне перезвонил.

– Это не означает, что господин Барле никогда не совершал попыток самоубийства, – осторожно сказал доктор Пулэн. – Но, так или иначе, я не получил никакого результата по запросу о попытке самоубийства в госпиталях на упомянутых территориях, ни в 89-м, ни в 90-м, ни даже в 91-м году. Ни в частных клиниках, ни в государственных.

Он сам решил расширить поиски, взяв большой временной отрезок, и это полностью исключило возможность запоздалых последствий трагической смерти Авроры. Так что, конечно, он был погружен в печаль, но теперь я точно знаю, что Дэвид Барле никогда не пытался лишить себя жизни. Его попытка самоубийства была всего лишь выдумкой.

17

2 июня 2010 года

В попытках безуспешно связаться с Франсуа Маршадо по его рабочему телефону в «Экономисте», а после и по мобильному я подытожила свою работу, проделанную за последние сутки. Как ни странно, меня больше сбили с толку не эти открытия, о которых мне давно говорила интуиция, а скорее филигранный способ их получения, через главных героев этой семейной истории. В частности, через Луи.

Тот, кто составил для каждого из родственников настоящее досье, где каждая папка содержала свою долю тайн и сюрпризов, мало был похож на человека, которого я знала год назад. И это порождало еще большее количество вопросов об отношениях членов семейства Барле, в первую очередь об отношениях Луи с его сводным братом Дэвидом. Все это напомнило мне скандалы, кипящие в деловых или политических кругах, направленные на выведение противника из равновесия или для сопротивления подобной атаке. Поскольку до сегодняшнего момента информация, содержащаяся в этих бумагах, не была отфильтрована, я больше склонялась ко второму предположению.

От кого Луи готов был защищаться? От брата. Но почему? Разве усыновление Дэвида чем-то могло угрожать Луи?

– Маршадо, слушаю.