– Не думаю. Когда мы были детьми, то жили в другом доме, в особняке Дюшенуа. Нам запрещали заходить в Особняк Мадемуазель Марс. За десять лет мы бывали там, наверное, два раза, всегда под контролем отца. Я узнал, что находится в подвале, только тогда, когда получил наследство, примерно через год после смерти родителей. И в те редкие моменты, когда я все же спускался туда, Дэвид меня не сопровождал.
– С тех пор как вы узнали о видеонаблюдении, вы ему об этом никогда ничего не рассказывали?
– Нет.
– Он тоже молчал?
– Да.
Луи был категоричен.
Оставался еще один след – Арман. Если старый дворецкий пользовался доверием Андре, можно предположить, что он бы поделился с ним своими переживаниями, касающимися Дэвида. Но эта гипотеза мне показалась маловероятной.
Что касается Луи, несмотря на его речи, которыми он всячески пытался минимизировать собственную причастность к этому делу, я подозревала, что он использовал пульт управления и свои электронные «глаза» по меньшей мере какое-то время. Когда выслеживал меня. Благодаря камерам он проник в самые сокровенные уголки моей жизни лучше, чем кто бы то ни был, и смог составить анонимные записки, где раздевал меня самым непристойным образом. «Но ведь не это заставляло мое сердце биться чаще?» – прочитал Луи по моим губам с едва заметным вздохом.
Но если не он, кто тогда присоединил камеры, установленные в «Отеле де Шарм» к системе видеонаблюдения? Кто избрал Дэвида объектом своего больного любопытства? Кто взял на себя риск – просчитанный риск – сохранить эти видеозаписи на жестком диске?
– Почему ты их сохранил? – наконец рискнула я спросить, разрываясь между вопросами и желанием, которое обуревало меня.
– Прости?
– Система видеонаблюдения. Ты мог бы все стереть. Почему ты сохранил записи?
Нервное сжатие челюстей выдало его раздражение. Он крутил в руках серебристый набалдашник трости, словно выписывая им магический пас, – превратись эта трость в волшебную палочку, она заставила бы всех нас исчезнуть.
О, мой Луи… Ты никогда не был так прекрасен, как сейчас, когда твое лицо приняло выражение обманутого дурака. Ты никогда не волновал меня так, как сейчас, когда ты в отчаянии. Я бы отдала все, чтобы спасти тебя.
Но мой вопрос, как вижу, задел тебя, хотя и был вполне справедлив. Ты хотел бы меня послушную, страстную, безотказную. Ты еще не понимаешь, что за моими уколами скрывается желание любить тебя всего: вместе со всеми твоими интригами и самыми темными сторонами души.
– Не знаю… Я подумал, вдруг они еще пригодятся.
– Что ж, так и оказалось, – заключил Зерки, желая развеять атмосферу натянутости. – С этими видеоматериалами у нас есть все что нужно, чтобы противостоять вашему оппоненту.
Тем не менее, как и Маршадо до него, адвокат Луи умерил пыл:
– И все же я призываю вас не терять бдительность и быть осторожным. Если вы хотите, чтобы эти доказательства имели вес, необходимо сохранять полную конфиденциальность документов до момента обжалования дела Делакруа в суде.
Он бросил на нас грозный взгляд, каким профессор одаривает нерадивых студентов.
ebooksa