Спальня, в которой ты есть

– Ты так и не хочешь мне сказать, куда…

– Тшшш, – прошептал он, прикладывая к губам палец. – Сиди спокойно. Ты все увидишь.

В этот момент он достал откуда-то два бокала и бутылку шампанского. Как настоящий специалист, ловко открыл ее и разлил по бокалам искрящийся, пенящийся напиток.

– Мадам Барле, – обратился он ко мне, держа в руке свой бокал. – Если мне не изменяет память, есть на свете одна вещь, которую вы еще ни разу не пробовали… Я буду счастлив показать вам это сегодня.

Он забрал у меня из рук бокал, который только что дал, и поставил его вместе со своим в специальную нишу. На его губах еще был вкус вина, когда он крепко поцеловал меня и прижал к себе.

Он оказался прав: я никогда не занималась любовью в машине.

Когда мы проезжали мимо площади Этуаль, Триумфальной Арки, которая освещалась яркими лампочками, я поняла, что мы будем сегодня заниматься любовью, одновременно глядя на самые красивые памятники столицы. Ездить по Парижу, как по саду наших наслаждений. Навечно соединить в сердцах ночной город и то самое ценное, самое личное, что только у нас было.

На Елисейских Полях, когда он прикоснулся ко мне, я поняла, что уже вся мокрая. Если эта улица была самой красивой в мире, то его рука, которая ласкала меня, была самой нежной. Фасады дорогих магазинов и изысканных домой наблюдали, как мы трепетно ласкаем друг друга.

Он не торопясь ввел в меня три своих пальца, ощущая, как его ласки отдаются особой дрожью внутри меня. Каждая неровность парижских мостовых помогала моей любви проникнуть все глубже внутрь меня. Если бы он продолжал еще дольше, я бы не смогла сдерживаться и намочила бы ему руку. Каждый раз, когда наша машина останавливалась на перекрестке, мы сливались в поцелуе, и волна нежности накрывала нас с головой. По другую сторону тонированных стекол, по улице, шла шумная толпа. Люди нас вряд ли видели, но могли слышать. Я старалась сдерживать свои стоны, тогда как моя вагина сдерживаться больше не могла.

Она изнывала от того, что ей нужен был Луи. Это ожидание оказалось таким мучительным, таким долгим. Луи снова начал ласкать мой набухший клитор, мои половые губы, я безумно хотела кричать, кричать от этого неописуемого наслаждения.

На площади Согласия я смогла одной рукой расстегнуть ширинку брюк и достать его член. Мы проезжали мимо знаменитого обелиска, вокруг которого били фонтаны и горели фонари. Дерзко взглянув на Луи, я взяла в рот его член. Сначала я нежно ласкала его головку, а потом начала опускать его все глубже и глубже. С каждым движением Луи вздыхал глубже и чаще, это было гораздо выразительнее любых слов.

Мы проехали мимо Национальной Ассамблеи как раз в тот момент, когда я полностью опустила член себе в горло и начала работать языком. Пришла моя очередь ощутить свою власть над Луи, я почувствовала, как по моему горлу стекает горячая струя его жидкости. Когда за окном промелькнул темный силуэт Собора Парижской Богоматери, он крепко прижал меня к себе. Потом просунул руку под платье, я почувствовала, как он гладит мой живот, как двигается все ниже и ниже, как резким движением снимает с меня трусики. Тонкая полосочка белого кружева – не тот бастион, который будет стоять до конца, и вот они уже лежат у моих ног. Мое влагалище было освещено светом оранжевого фонаря, под которым мы проезжали. Моя татуировка предстала перед Луи в новом свете, она была моим символом, ключом к моей женственности. Луи нежно прикоснулся к ней губами, а потом начал целовать розовые лепестки моей плоти. Он наслаждался их видом, их ароматом.

– Моя роза… – прошептал он.

Луи собрал капельки моего сока и воспользовался ими как туалетной водой, это была частичка меня, теперь несколько часов этот запах будет ему напоминать обо мне. Он засунул язык глубоко в мою вагину, а потом снова вытащил, чтобы распробовать мой вкус. Потом снова и снова погружался в меня, нежно и горячо меня лаская.

– Выше, – смогла только простонать я.

Он выполнил мою просьбу и начал подниматься все выше к тоненькой полоске нежной кожи, которая окружала мои половые губы. Потом остановился на мгновение, принюхиваясь к ее аромату, и начал ее легонько посасывать. Между нами не могло быть никаких запретов, сомнений, сожалений, страхов. Чем глубже он проникал в меня, тем беспомощнее я себя перед ним ощущала. Я была на грани безумия. Немного приоткрыв глаза, я поняла, что мы остановились перед каким-то собором. Удовольствие во мне поднималось волной, оно выливалось через край и фонтаном било вверх, туда, к горгульям, что сидели на крыше собора.

Все вокруг могло осветиться вспышкой от моего оргазма. Я была мадонной Луи, а мое счастье – его шедевром.

– Да!

Мой крик был похож на громкий залп, и я даже услышала, как взлетели, испугавшись, голуби на площади. Но меня совершенно не волновало, что меня могут услышать. Я хотела кричать от радости. Да! Наши тела теперь навсегда вместе. Да! Наша жизнь отныне неразрывно связана. Это уже было не то сомневающееся «да», которое я сказала Дэвиду год назад у подножия памятника. Это было смелое, решительное, откровенное и честное «да», которое я пронесла через столько испытаний.

Мои ресницы трепетали, я смотрела Луи в глаза, и у меня не было нужды, говорить ему какие-то слова. Он слегка приподнялся, так, что его колени оказались между моих широко раскрытых ног. Его член искал меня, как птица, которая ищет вход в свое гнездо. Луи медленно вошел в меня. Он практически не двигался, он ждал, пока его член будет набухать, прикасаясь к стенкам моего влагалища. Мы идеально входили друг в друга.