Паника

Энн поднесла руку ко лбу, будто бы сдерживая боль. Она закрыла глаза. Лили по-прежнему стояла в нескольких футах от них, переминаясь с ноги на ногу. Она была очень взволнована и вела себя тихо. Энн снова открыла глаза.

– Нужно вызвать полицию, – тихо сказала она. – Они объявят чрезвычайное положение.

Бишоп кивнул. Какое-то время никто не двигался. Хезер было бы проще, если бы Энн на нее накричала.

Слова Бишопа все еще крутились у нее в голове: «Я приказал ей это сделать. Я всем им что-то приказал».

– Пойдем, Лили, – сказала Энн. – Пойдем в дом.

Хезер собралась пойти с ними, но Энн ее остановила:

– Подожди здесь, – резко сказала она. – Мы поговорим чуть позже.

Ее слова, как ножи, причиняли Хезер боль. Все кончено. Теперь Энн ее возненавидит.

Лили взволнованно глянула на Хезер, а затем поторопилась вслед за Энн. Хезер с Бишопом остались во дворе одни. Свет солнца пробивался сквозь облака, и день превратился в микроскоп, фокусируясь на жаре.

– Мне очень жаль, Хезер, – сказал Бишоп. – Я не мог тебе сказать. Знай, что я хотел. Но правила…

– Правила? – переспросила Хезер. Злость проходила по всему ее телу. – Ты врал мне. Обо всем. Ты отговаривал меня играть, а сам все это время…

– Я пытался оградить тебя от опасности, – возразил Бишоп. – А когда я узнал, что ты не отступишься, я пытался помочь тебе по возможности. – Бишоп подошел к ней ближе, собираясь ее обнять. Хезер отошла назад.

– Ты меня чуть не убил! – сказала она. – Если бы Додж не вытащил пулю…

– Это я его попросил, – перебил ее Бишоп. – Чтобы с тобой точно ничего не случилось.

Щелк-щелк-щелк. Воспоминания следовали одно за другим – Бишоп настоял на том, чтобы поехать по короткой дороге, которая проходила мимо дома Джека Донахью. Фейерверки в доме Грейбиллов, которые Хезер точно увидела бы. Это была подсказка – огонь.

– Поверь мне, Хезер. Я не хотел тебя обманывать.

– Тогда почему ты именно это и сделал? – Она скрестила руки на груди. Ей не хотелось его слушать. Ей хотелось злиться. Ей хотелось разозлиться, чтобы не думать обо всем остальном – о тиграх, о том, как сильно она разочаровала Энн, о том, что ей снова придется стать бездомной. – Что ты так отчаянно хотел доказать? – Она будто теряла частички своей души. Пустота. – Что ты лучше нас? Умнее нас? Мы это поняли, ясно? Ты уезжаешь. – Пустота. – Ты сваливаешь отсюда. Поэтому ты гораздо умнее всех нас, вместе взятых.

Губы Бишопа были тонкие, как ниточка.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – тихо спросил он. – Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. У тебя есть сестра, которая тебя любит. Друзья, которые тебя любят. Я тебя люблю, Хезер. – Он сказал это быстро, почти буркнул, но она не успела даже порадоваться этому, потому что он продолжил: – Ты обошла почти всех в Панике. Но все, что ты замечаешь вокруг себя, – это дерьмо. Чтобы тебе не пришлось ни во что верить. Чтобы у твоих неудач было оправдание.

Пустота. Хезер отвернулась, чтобы Бишоп не увидел ее слез, если она вдруг снова заплачет. Но она поняла, что идти ей некуда. Перед ней стоял дом, небо, и солнце светило как лазер. Но теперь нигде для Хезер не было места. Последние частички ее души распались, и у нее внутри будто бы открылась рана – она чувствовала боль и злость.