Паника

Он стащил из кухни три вещи – нож для масла, солонку и рюмку в форме ковбойского сапога, – чтобы доказать, что они втроем были в доме. Он дал Натали рюмку, а Хезер – нож для масла, оставив себе солонку. Он попросил Бишопа свернуть на обочину и поставил солонку на приборную панель, чтобы лучше ее рассмотреть.

– Что ты делаешь? – спросила Хезер. Ей казалось, будто ее голова была завернута в мокрое одеяло.

Додж молча передал ей телефон. Хезер видела, что он отправил фото солонки на [email protected], написав в теме письма «ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Хезер вздрогнула. Ей не хотелось думать о загадочных судьях – невидимых, наблюдающих, оценивающих.

«You should both get credit, then, Nat said».

– А что с пистолетом? – спросил Додж.

– С пистолетом? – переспросила Нэт.

– Хезер нашла пистолет, – ответил Додж нейтрально.

– Мы нашли его вместе, – возразила Хезер на автомате. Она не знала, почему так сказала. Она чувствовала, что Додж пристально на нее смотрит.

– Тогда вы оба должны получить дополнительные баллы.

– Фотографируй его сама, – сказал Додж, – и отправляй со своего адреса.

Неуклюже, одной рукой, Хезер расположила на коленях рюмку и пистолет. Она чувствовала сильное напряжение. Интересно, заряжен ли пистолет? Возможно. Так странно держать оружие в руках. Так странно сидеть здесь. Ей было всего год, когда ее отец застрелился, – возможно, из абсолютно такого же пистолета. У нее была паранойя на счет того, что пистолет может выстрелить самопроизвольно, разрывая ночь шумом и болью.

Когда фотография была отправлена, Бишоп спросил:

– Что ты собираешься делать с пистолетом?

– Я думаю, что оставлю его. – Хотя ей и не очень нравилась идея иметь в доме оружие, которое будет лежать и улыбаться своей металлической улыбкой. А что, если Лили его найдет?

– Ты не можешь его оставить, – сказал он, – ты его украла.

– И что я должна с ним делать? – Хезер почувствовала, как ею овладевает паника. Она ворвалась в дом к Донахью. Украла вещь, которая стоит кучу денег. За такое людей в тюрьму сажают.

Бишоп вздохнул.

– Отдай его мне, Хезер, – сказал он. – Я от него избавлюсь.

Она готова была его обнять. И даже расцеловать. Бишоп закрыл пистолет в бардачке.

Теперь все ехали молча. Часы на приборной панели светились зеленым. 1:42. На дорогах было темно, не считая слабого света фар. Кругом тоже было темно, по обе стороны дороги – дома, трейлеры, все улицы были погружены в темноту, как будто машина ехала по бесконечному тоннелю, месту, не имеющему границ.