– Не волнуйся о них, Пина, – понизив голос, говорит она. – Твой отец отдал тебя синьору Бжезинскому. Теперь ты должна думать о себе. Ты ничем не обязана своему отцу.
Взгляд девушки проясняется, как будто впервые в жизни ей дали надежду.
– Но куда мы пойдем? – спрашивает она.
– Не знаю, – говорит Белль, сверкая от возбуждения глазами. – Могу только сказать, что мы переплывем лагуну и больше никогда не вернемся.
Не успела Белль произнести последнее слово, как дверь ее спальни с грохотом распахнулась. Женщины переглянулись. В доме есть только один человек, который может так входить.
– Луиза!
Это синьор Бжезинский. «Еще девяти утра нет, а он уже не в себе, – устало думает Белль. – Как избежать побоев?»
– Оставайся здесь, – шепчет она Пине, приложив палец к губам. Если сегодня состоится ее великий побег, мужа нужно как-то умиротворить.
Белль, так и не закончив макияж, выходит из туалета. На муже строгий деловой костюм. Напомаженные редеющие седины гладко зачесаны назад, большой бледный лоб блестит, словно вареное яйцо.
– Что-нибудь случилось? – вежливо спрашивает она.
– Я услышал разговоры, – говорит он.
Она вскидывает брови.
– Вы хотите сказать, слухи? Не стоит доверять сплетням.
Синьор Бжезинский делает шаг к ней, хватает за правую руку и крепко сжимает. Ей больно, но она пытается не подать виду.
– Один человек рассказал мне, что своими глазами видел тебя на крыше дома, голой, с посторонним мужчиной.
Она с фальшивой веселостью хохочет.
– Неужели, синьор Бжезинский? – восклицает Луиза. – Господи, да зачем бы мне это понадобилось? Я же не сошла с ума!
Он приближает к ней лицо, почти вплотную, его глаза – две темные щелки.
– Так я и подумал, моя дорогая. Но, видишь ли, это очень надежный свидетель. Мне сообщили, что ты не только голой торчала на крыше, ты еще и средь бела дня совокуплялась с каким-то обычным моряком.
Она выдерживает его взгляд, дерзкая в решимости идти до конца.